Туата Дэ
Шрифт:
– Вот как?
– удивился Густав.
– Я был там, где он обвивает кусты, - серый кисель тянулся к шее старика.
– Стережёт ягоды. Обвивает ноги. Поглощает трупы вместе с костями.
– Очень мило. Повторю ещё раз. Что вам от меня нужно?
Старик с нежностью погладил белоснежную гущину, словно только она могла его понять. Густав ощущал что-то странное в их симбиозе. А ещё - усталость от очередного напряжения при очередном разговоре с внеочередным безумцем. На этот раз - старый экстрапат, вместо любимой Амели или дорогих Ранзы с Миффой.
– Мне нужен билет, - старик повернулся кругом с распростёртыми руками, а затем посмотрел на Густава.
– От всего этого.
– Отсюда?
Старик с улыбкой кивнул.
– По ту сторону Биссектрисы, - старик причмокнул, вроде как в усиление своих слов. Со стороны выглядело абсолютно нелепо.
– Есть пелагелевы острова, станция Вивверец, или порт воздушных перебросок...
– Билет, - настойчиво произнёс старик. Сладость его улыбки усилилась.
– Вы настолько бедны?
– с жалостью спросил Густав.
Старик кашлянул. Густав не заметил сокрытую усмешку.
– Я не беден и не богат. Как только мне что-нибудь потребуется - я это добываю. Если мне что-то мешает - я от этого избавляюсь.
– Ага, старый и мудрый отшельник, - Густав остановился и посмотрел на собеседника.
–
– Потому что вы - Густав Памлетуррг, единственный сын Ройланда и Тилины Памлетурргов, брат Метриты Лойтарч. Здесь вы по заданию правительства. Четырнадцать публично открытых директив и ещё девять, не подлежащих публикации.
– Конспирология.
– Могу процитировать одну из них. "Спустя 9 месяцев после момента прибытия резидента, Удостоверенному Лицу надлежит установить наблюдение за действием дочерних объектов сектора А-67 и обеспечить беспрепятственную эвакуацию оборудования и персонала при возникновении угроз, перечисленных в седьмой и девятой главах ИД."
– Интересно, - только и произнёс Густав.
– Своими словами, но в целом всё так. Я и сам стараюсь любую бюрократическую макулатуру преобразовывать в человеческую форму. Но раз вы об этом осведомлены, то может быть, вам известно и про девятую директиву?
Спустя мгновение на старика смотрел не только Густав, но и дуло "Козыря". Старик посмотрел на оружие, на Густава, а затем себе под ноги. Улыбаться он не прекращал.
– Вечно с вами так, - пробормотал он, словно коря себя за что-то.
– Вы получите билет, мой безымянный незнакомец. Билет отсюда. По ту сторону Биссектрисы, и всего этого. Вообще всего.
– Банальщина!
– рассмеялся старик.
– Чтобы ты понимал, Билет - это не какая-то карточка, или кучка бумаг. "Билет" - это кодовое обозначение твоей милой яхты в правительственном реестре транспортных средств. А я уже слишком стар, чтобы за бумажками бегать, сам понимаешь...
Спустя четыре с половиной дня бессвязного дрейфа по заливу Самуни, забитому микроайсбергами и плотами изо льда, яхту "Альбатрос" вынесло куда-то на юго-западное побережье Лаурианны. Уже через несколько часов джентельмен преклонных лет появился на окраине Тирра. Расспросив нескольких случайно встретившихся ему местных жителей, новоявленный старик снял одну из указанных в объявлении туристических хибар, снял в ней ботинки, упал на кровать и немедленно отрубился.Во сне его вновь посетил зелёно-синий призрак. Знамение нового будущего, альтернативного. Может быть, хорошего, - того самого. Старик следовал за ним и тайком фотографировал, стараясь сохранить для себя каждый миллиметр столь прекрасной фигуры. Видение не отпускало его, и даже не одаривало взглядом. К собственному сожалению, старцу это вновь не удалось всё сделать до конца, ведь сон оборвался.Пообедав, старика озарила мысль, что лучше не воссоздавать образ, а просто признаться ей в любви. Ещё тогда, до покатившегося на десятки лет личной жизни, до того как она в ужасе от мира вышла замуж за друга маминой подруги, родила ему ребёнка, отдалась в лучезарное родительское забвение. Вся найденная старцем информация о ней твердила одно - ей было страшно, а его не было рядом.Вновь возникшие мысли об её убийстве вновь возникли в голове покрытого седыми волосами мужчины, как моментальный ответ на крайне неприятное осознание Жуткой Древней Истины. Он умрёт, а она о нём и не вспомнит, как не помнит сейчас. Ей всегда будет лучше, чем ему. Не наоборот. Только если приложить некоторые усилия...Впрочем, новая концепция уже была придумана. Проанализировав всё поведение зелёно-синего призрака от раннего возраста до сих пор, старец пришёл к выводу, что она была просто куском мяса. Очень тупым, очень милым, очень вкусным. Безответственным. Инфантильным. Ну и красивым, - до того как она превратилась в свиноматку с жуткой широкой улыбкой, в которой старец некогда с ужасом узнал ту самую, бесценную для него, но теперь превратившуюся в отвратительную карикатуру.Вся легкомысленность её характера привела старца к выводу, что детальное воссоздание личности не требуется. Только самые базовые черты с несколькими персональными особенностями. Родительское влияние было неизвестным фактором. Хотя когда они в последний раз были вместе, на неё он не мог оказывать особого влияния. А в дальнейшем это её убило. Хотя её могло убить что угодно. Оставалось лишь поверх воссозданного скелета личности нарастить собственный образ. Сказать ей как есть, ошарашить признанием, поглотить всё её мышление, затмить всё собой.С этими мыслями старик побродил по хижине, прислушиваясь к завывающему в камине ветру и изучая узоры на полу. Затем он оделся, вышел из домика и ушёл в неизвестном направлении.
Время шло к полудню, как в заведение Лагранжа вошёл улыбчивый старикашка. Стоящему за барной стойкой Лагранжу улыбка нового посетителя не понравилась с первого взгляда. Да и от всего вида старичка несло какой-то тревожностью. Неестественностью. В Тирре необычных персонажей практически не было, а Лагранжу за всю свою не особо долгую жизнь сталкивался лишь с несколькими поистине странными индивидуумами.- Прошу прощения, - старик с интересом посмотрел на Лагранжа и по сторонам. Зафиксировав обстановку в холле публичного бара "Метелица", он продолжил.
– Я немного заблудился в вашем милом городке, мистер...- Лагранж, - небрежно бросил человек за стойкой и отвернулся в сторону.- Так вот, мистер Лагранж, - старик вынул из глубин куртки блокнотик предвоенного образца и перелистнул несколько страниц, пока не нашёл искомую.
– Мне надо на Изгиб Шувалова, частный дом номер восемьдесят пять.- Это ближе к горной границе, - Лагранж указал в сторону окна, за которым сквозь лёгкую пургу можно было разглядеть некие массивные очертания.
– Как выйдите отсюда, поверните сразу направо и двигайтесь вперёд вплоть до моста через реку. Затем налево два квартала, и вновь направо ровно четыре квартала. На пятом будет ваш частный дом, вместе со всеми другими. Это новая застройка, вы её сразу заметите.- Спасибо большое, - поблагодарил его старик.
– Кстати, я тут мимоходом, как вы уже должно быть заметили. Можете что-нибудь рассказать мне об этом месте? На мой взгляд, весьма приятный городок.- Да куда там, - вздохнул Лагранж.
– Снег валит десять месяцев, да оттепель между двумя оставшимися.- Но тут не особо холодно, - заметил старик.
– Как по мне, это прямо санаторий.- Санаторий тут тоже есть, - Лагранж почесал свою щетину.
– Ближе к выезду, за небольшой лесополосой. Вы тут надолго?- весьма вероятно, - ответил улыбчивый посетитель.
– Я уже слишком долго бродил по миру, и мне надоело непрерывное изменение обстоятельств. Самое время остепениться. Пусть даже временно.- Я тоже раньше шёл к миру, - произнёс Лагранж.
– А потом мне надоело. И я решил, что пусть он сам ко мне зайдёт, если хочет.- Неплохо, - улыбка старичка немного спала, словно бы в знак уважения.
–
Жизель закинула бельё в подаренную одиннадцать лет назад машину, залила в неё набранное ранее ведро воды, накрыла крышку и нажала несколько кнопок на боковой панели. Переместившись на кухонную сторону дома, она вытащила из настенного серванта чашу с мармеладками, налила себе крепкого чая из заварника и уселась за стол.За окном бушевала пурга, часто возникавшая после полудня. Жизель закинула в рот первую мармеладку и отхлебнула из кружки. Тёпло чая, текущего по пищеводу, разогрело замерзающее старческое тело и напомнило ей о предстоящем визите дочери. Следовало помыть полы перед их прибытием, накрыть стол новой скатертью и купить подарки внучкам.Кружка была наполовину полная, уже остывшая, как вдруг раздался звонок.- Ничего я не успела, - подавленно пробормотала Жизель, поспешно приближаясь к выходной двери.
– Сейчас, погодите, дорогие мои!За открытой дверью недоумевающему взору Жизель предстал какой-то слащаво-грустный дед. Крайне похожий на одного из собутыльников почившего в море мужа. И он молчал.- Вы кто?
– спросила Жизель, прикрывая дверь наполовину. Что-то пугало её в этой ситуации.- Максим Каммерер, - представился старик, снимая шапку.
– Я по поводу объявления дарения одежды, что вы выложили в КИГС.- КИГС?
– удивлённо повторила Жизель. Градус недоверия усиливался.
– Что ещё за "КИГС"?- Коммуникационно-информационная государственная сеть?
– незнакомец с интересом вглядывался в лицо Жизель, не расслабляя уголков губ.
– Миссис Лина Кукиджар, я полагаю?- Это не я, это...
– Жизель осеклась на полуслове.- Кто-то из ваших родственников?
– предположил улыбчивый дедок.
– Ничего страшного, я тоже не в ладах с этой электроникой. Мой сын, Лёва, дал мне этот адрес. Сказал зайти по возможности за одёжкой для маленькой Рады.Ветер присвистнул, будто бы в подтверждение слов незнакомца. Или это был звук разворачивающегося на ближайшей застройке крана? Непонятно.- Одёжкой?
– переспросила Жизель.
– А что конкретно вам нужно?- Лёва сказал мне, что Раде понравилась какая-то зелёная футболочка, - моментально уточнил дедок, а затем продолжил уточнять.
– Лёва, мой сын. Ещё он сказал присмотреть что-то из юбочек, если будут. Но я в этом слабо разбираюсь, сами понимаете.- Ну хорошо, - у Жизель отлегло от сердца.
– Зелёная футболка осталась, одна из двух. Остальные взяли. Ну и несколько юбочек ещё есть. С цветочной вышивкой. А ещё курточка. Розовенькая, с радугой на рукаве.С этими словами она впустила старого визитёра внутрь и закрыла за ним дверь.
Пред старцем лежало оно. Вещественное доказательство существования внеземной цивилизации. Артефакт одного из Древних Богов, которого старец обозначал в своём блокноте одной единственной буквой "М". Её футболка. Та самая, что застряла в зрительной коре его мозга сияющим зелёным светом, ослепляя весь внутренний мир зелёным светом радости и счастья. Это были целых процентов двадцать её образа. Двадцать процентов воплощения вечной любви. Реликт прошлых эпох. Детская футболка пела дифирамбы нашедшему её герою. Это было прямое доказательство того, что вся жизнь была прожита не зря. Все загубленные жизни, оборванные и сожжёные, были загублены не зря. Ничто не прошло даром. Цель оправдала все средства. Весь мир тридцать три раза прошёл петлёй сквозь себя, и всё это было...- Мистер Каммерер?
– Жизель беспокойно смотрела на застывшего во времени старца, уставившегося на зелёную детскую футболку её некогда юной дочери. С её стороны было невозможно заметить расширившиеся на всю радужку зрачки Максима.- Да, что вам?
– спросил Каммерер совершенно спокойным голосом. Голос был настолько гладким и ровным, что Жизель показалось, будто бы это произнёс кто-то другой. Кто-то страшный. Но затем голос незнакомца вновь начал приобретать неестественно смешанный оттенок.
– Я просто вспомнил свою дочь... Она погибла, когда возвращалась ко мне на поезде вместе с матерью. Она была ещё так юна...Старец грустно вздохнул.- Точно такая же как на фото, - произнёс он и повернулся к Жизель.
– Спасибо. Я возьму?- Конечно, конечно, - поспешно ответила Жизель.
– А остальное?Бережно взяв зелёненькую футболочку, Максим Каммерер отрешённо посмотрел на остальную детскую одежду, аккуратно разложенную хозяйкой дома на кровати. Заострив на секунду свой взгляд на двух синих юбках с вышивкой, он осторожно положил футболку в пакет, а затем с той же заботой упаковал её в свою сумку. Аккурат между двумя жёсткими желтоватыми папками, словно бы обеспечивая дополнительную защиту для ценного груза.- Нет, ничего интересного, - ответил Максим.- А как же курточка?
– удивилась Жизель.
– Хорошая, розовенькая, почти новенькая. Модная.- Спасибо ещё раз, но она маловата, - безжалостно ответил Максим.
– Да и не унесу я всё, сами понимаете.
– добавил он с усмешкой.С этими словами старичок с предвоенной сумкой вышел из дома навстречу зимнему вечеру.- Хорошая курточка ведь, - бормотала Жизель, закрыв дверь за удалившимся гостем.
– Розовенькая. С радугой.
Солнце уже скрылось за горизонтом, когда старик ввалился в туристическую хижину, весь покрытый липким снегом и продрогший до чёртиков. Кинув сумку на кресло, он снял мокрую одежду, повесил её у стены, упал на пол возле обогревателя и поджал ноги. Вплоть до захода солнца он слонялся по всему городу, молча смотрел то под ноги, то вперёд. Ощущая некое тепло, исходящее от находящейся в сумке зелёной футболки. С тем самым банальным рисунком. Старик чувствовал, будто сине-зелёный призрак был с ним, совсем рядом. Умирать более было не страшно, ведь отныне он был вместе с ней.Посылка прибудет лишь на третий день с момента прибытия. Даже вкупе с этим, у него имелись лишь две отдельные части от двух наборов из четырёх, каждый из которых состоял из минимум трёх элементов. Но даже достигнутый результат был совершенно невозможным для достижения, совсем недавно. Кроме посылки, других наводок у старика не имелось. И добыть что-либо ещё в этом морозном захолустье представлялось ему бессмысленными ожиданиями. Так или иначе, продвижение на юго-восток было неизбежным. Где-то там были старейшие центры детской моды, где могло найтись что-то. Ну и перспективных владельцев искомых артефактов былой эпохи там было на порядки больше. Вопрос лишь состоял во времени и затратах, денежных и психофизических.Высохнув, старец вытащил из сумки футболку. Опознав материал ткани, он сделал несколько пометок в блокноте и принялся извлекать из сумки оборудование для фотодокументирования. Процесс обещал занять долгое время, но на полезные и приятные действия у старца всегда было лишнее время, в избытке. Проведя несколько замеров ширины и высоты зелёной детской футболки, он сделал ещё несколько неоднозначных пометок в блокноте, ещё раз посмотрел на объект исследования и перешёл к процессу фотодокументирования. Пока он занимался этим, на орбите его мыслей крутилось одна, - как же жалко и ничтожно, нелепо и слабо он выглядел бы сейчас в её глазах.Но старца не интересовал сгнивший конструкт, пусть даже гниющий в тепле и комфорте. Его интересовало нечто другое...