Туата Дэ

Mary Renhaid

Снег через маленькие крышечки в радиаторы натолкать было нельзя -и де Ланда оставил их там, где они пали, измученные, дышащие белыми струйками пара. И медно-зеленые болванки посыпались в снег из кузовов…

Лошади, мулы и люди легче артиллерийских тягачей и тракторов переносили такой подъём. Особенно , если давать им отдохнуть. По крайней мере, у де Ланды их было много.

Треть всех солдат и всех отнятых у индейцев мулов, он оставил вмороженными во льды Анд, но, обойдя ожидавшие его республиканские войска и рванув вперёд, по хлипким высокогорным мостам, он, с налёта взял плохо охраняемую, удерживаему всего

лишь полуротой, Тунху, лично разнеся из автоматического пистолета череп полусонному от жары и текилы жирному неогренадинскому капитану - и получил в своё распоряжение тыловые склады республиканцев.

И, что важнее, дальнобойности его тяжёлой артиллерии, особенно, в разреженным горном воздухе, теперь хватило, чтобы добивать до перевалов и перекидывать снаряды через стены фортов - где засели ожидавшие его войска - последние резервы Боготы....

Его не ожидали так быстро, не ожидали, что он пройдет так высоко - а он уже выпустил все снаряды, что у него были, они уже грохотали в ущельях. Даже падая рядом, разрывы двухсотфунтовых болванок ворчали и грызлись как огромные железные звери, запертые в тесной каменном ущелье, спуская на головы засевших за передовыми брустверами из булыжников и кусов льда вражеских солдат лавины из снега и камней.

А через неделю он уже был в Мельдине!

Который, он опять, громил теми самыми орудиями - к которым смог подвезти все имевшиеся у него заряды через отбитые у республиканцев перевалы.

Благодаря захваченным республиканским запасам, он смог в первую очередь перебросить именно снаряды к своим, калибра восемь с четвертью дюйма, дальнобойным.

И в Мельдине и Боготе не верили - никак нельзя было протащить такие пушки, ни столько снарядов такого калибра и веса через высотные льды на трёх тысячах метров… Ни пройти мимо готовой встретить у подошвы гор и на перевалах гвардии. Не мог генерал проломить своим лбом эту оборону.

В Боготе верили, что его движения определяются высотой и удобством перевалов.

Мириады проклятий возносились в штабах Неогренады и церквях Боготы.

Ни снег, ни лёд, ни слабость моторов, ни пустые сотрясания эфира не остановили его в Андах.

На Тапейак верили, что движения мира определяются верой в Деву.

Тысячи, миллионы молитв били тонкими, как у бабочки воздушными крылами между землёй и небом.

Ни одна не остановила, даже не замедлила, не задержала даже на мгновение полёта морской фугасной гранаты.

– Понтифик, доселе лишь призывавший к примирению сторон, объявил вас апостасией, лишенным рая и ада еретиком - когда ему принесли газетные снимки, на которых ваши солдаты были с каким-то изгвазданным в крови полотном. Генерал...

– Дон Коженьевски, - закрывает глаза Де Ланда , - Почему вас не радует то, что

вы беседуете не с одним из здешних фанатиков- а с человеком прогрессивным, вполне близким вам по духу? Просто поверьте мне на слово. Всем, кто пожелал спрятаться от моих орудий под юбкой Девы -я позволил это сделать. Они до сих пор там прячутся… - хохотнул он

Видение гигантского храма, превращенного в костницу, мелькает как кадр на быстро проматываемой черно-белой киноплёнке. Развороченные, начинающие гнить тела, сотни трупов и костей, собранных солдатами Народного Фронта. Было необходимо очистить улицы Мехико от мертвой плоти - пока не начались болезни. И так велел сам де Ланда- спеша превратить город в витрину для репортеров. Но додуматься превратить разбитый храм в мертвецкую… Разместить под гигантским куполом, астрономических размеров, разбитым касательным ударом двенадцатидюймовой гранаты, самую настоящую секционную, аккуратно усадив покойников на разбитые скамьи в макабрической пародии на католическую мессу - это была уже инициатива его молодчиков.

Впрочем, их высокопревосходительство, увидев сие гнилое собрание( Вонь на жаре стояла просто невозможная, будто из вскрытого скотомогильника), изволили много смеяться. Он даже повелел собрать нотные листы(Собрали все, что нашлось в городе. Коженёвский видел на трупной мессе и Вагнера, и Листа… Костяная рука одного из собравшихся здесь скелетов придерживала запачканную, все время переворачиваемую ветром страничку с "Марсельезой" - ну никак не уместную ни в какой церкви) и разложить их на колени трупов… Какая, в самом деле, какая рождественская служба - без возможности петь псалмы и гимны - вслед за священником? Генерал прав….

Самое интересное, что де Ланда очень точно попал своими вопросами.

Гимназиста Коженёвского, даже розгами, не смогли убедить в царствии небесном. Наверное, это самый неудобный инструмент для убеждения…

Даже на военной службе он, манкировал церковными службами -как мог, - получая за это положенные часы под ружьем и доверху набитым кирпичами ранцем. Он даже бравировал этим.

Но сейчас он не хотел, ни в чем не хотел быть - даже на самую малую песчинку,- таким же как де Ланда!

Наконец, он чувствовал, просто чувствовал, что хоть кто-то на всем Юкатане и Перу, должен просить у даже не у Небес, - у всего мира сразу!
– прощения за творимое генералом.

Но, о Боже, он же был слишком стар, слишком стар - чтобы отправляться за тридевять земель. Почему он…

– Напомните мне когда-нибудь, - пожал плечами де Ланда, - Когда-нибудь…рассказать вам, комиссар, что кровь очень нравится юкатанским святым. Стоящие над людьми всегда жадны до крови. И я досыта напоил ей Деву….

“Какую,к чёрту, Деву!?”

– «Когда-нибудь» -это когда, господин главнокомандующий?

– Когда-нибудь - на всех языках мира, значит одно и тоже. “Когда-нибудь”. Когда у меня будет время и доброе расположение духа. А сейчас -извините, господин военный советник, - генерал распрямляется и поворачивается к нему спиной, - Мне надо продолжать...

– Как так не можете?!