Туманы Авелина. Колыбель Ньютона
Шрифт:
При виде Лаккары «Джей» поменялся в лице, задергал ногами, неуклюже пытаясь подняться со стула и одновременно оттолкнуть его от стойки. Альберт поспешил протянуть ему руку и представиться.
— Вы написали мне, просили о встрече.
Толстяк выглядел растерянным:
— Я думал, вы — левантидиец...
Альберт уловил слабый акцент и ухватился за него, избегая разговора о себе:
— А вы откуда?
— Синеуэй...
Северо-восток от Тангроса. Самая маленькая из провинций, но с самым большим количеством безработных. Полнейшая
— Вы не мне писали... Простите, как вас называть?
Толстяк пожал плечами, словно говоря: «Да что уж там».
— Питер Хенри.
— Питер, мне придётся вам сначала кое-что рассказать. Человек, которому вы написали, — мёртв. Его семья позволила мне воспользоваться аккаунтом на его сайте, чтобы выяснить... истинные причины смерти.
Хенри отпил глоток пива, на усах осталось немного пены. Он облизнулся, словно старый жирный кот, слизывающий с морды сметану. Деловито, чтобы ни капли не пропало.
— Так вы — аппиец, — новый знакомый, казалось, всё не мог переварить новость. — Ну, может, так и лучше.
— Вы написали, что у вас есть какая-то информация...
— Вы при машине? Здесь мы говорить не сможем. Купите мне пива?
Лаккара заказал две пол-литровые банки и, когда бармен, неодобрительно глянув и на толстяка, и на аппийца, со стуком поставил их перед мужчинами, заметил:
— Нам здесь не очень рады. Действительно, поговорим у меня в машине.
Когда они забрались в салон лаккаровского автомобиля, Хенри спросил:
— А вы уверены, что в вашей машине нет жучков?
Нет, Альберт ни в чём не был уверен. Но пока они ещё только шли к автомобилю, под благовидным предлогом он достал телефон, нажал на кнопку диктофона и положил устройство в карман. Теперь каждое слово будет записано. Не самый честный приём, в прежние времена Лаккара с этим бы согласился...
В салоне Хенри откупорил банку, отпил..
— Как вам погодка сегодня, а?
— Ненавижу ветер.
— Вот и я — ненавижу. А что вы будете делать с моей историей?
— Я ещё не знаю, о чём ваша история, — честно признался Альберт.
Хенри тоненько захихикал.
— Ваш друг искал свидетелей, знаете? Ну, очевидцев того, что произошло в Катамарке. А когда не нашёл, стал искать исполнителей.
— Хенри, не будем ходить вокруг да около. Что вы хотели рассказать Дробински и что вы готовы рассказать мне?
Толстяк посмотрел на Лаккару круглыми, по-кукольному бессмысленными глазами. Спросил:
— А у вас такого не было? Сначала вы не хотите убивать, бросаете оружие, говорите, что перед вами безоружные люди... Ваши товарищи, те, с кем вы начинали службу, забавляются... Некоторых из них специально отбирали... по результатам тестов... им эти корчащиеся в агонии тела — забава. А вы так не можете...
У Альберта заныло в груди.
— Потом вы стреляете в своего первого... Потом опять... Когда ваших жертв уже пять десятков, вам становится всё равно. Вы безумны, и они безумны. У вас всегда есть
— О чём вы, Питер?
— Вы же хотели знать, что произошло в Катамарке? Я вам сейчас расскажу. Я — один из немногих, кто остался в живых. И, пожалуй, единственный, кто будет говорить... Потому что нам платят хорошо за молчание. Тем, кому удалось избежать смерти... Вы знаете, как умён был этот дьявол Уэллс?
***
— Недоумки, а? Кретины одноклеточные! Одна извилина на всех, и та — в жопе, да ещё и мхом заросла!
Грузный седой мужчина в военной форме перешёл на мат. Инспектор Мартин сидел в кресле, красный как тулуп Санта-Клауса — только без праздника на душе. Его собеседник топнул ногой и запустил пепельницей в стену. Мартину было понятно, что только остатки благоразумия мешают этому человеку швырнуть что-нибудь увесистое в голову инспектора.
— Вы утверждали, Мартин, что Лаккара — не опасен, и убирать его нет никакой необходимости!
Выскочившая из настенных часов кукушка противным взвизгом давно не смазанных пружин заставила Мартина вздрогнуть.
— Он был у нас под колпаком. Если бы не эта сука Фрейзер... Ликвидировать Лаккару сразу после Дробински было опасно, могли возникнуть вопросы. Мы вели его...
— И в какой момент потеряли?
Избегая встречаться взглядом с хозяином кабинета, Мартин старательно рассматривал серые разводы на чёрном абажуре настольной лампы.
— Если бы не Фрейзер... — пробубнил он, но эта фраза ещё больше вывела из себя человека.
— Да мне плевать, понятно вам? — заорал он, нимало не беспокоясь, что его могут услышать в приёмной. — Я хочу, чтобы он сдох! Я хочу, чтобы этот ублюдок был мёртв! Фрейзер — это не ваша проблема. Фрейзер — это моя проблема! А вот Лаккара — да, бляди, ваша!
— Так точно, сэр... Ему устроят несчастный случай.
— Отлично. Потому что в противном случае несчастный случай устроят вам, Мартин.
***
Миновав громоздкое здание Военного Музея, стены которого распарывали небо над мостом, будто взметнувшаяся от взрыва земля, Пилар посмотрела на часы. Автобус будет минут через пять, она успеет. Переложила пластиковый пакет из одной руки в другую и подумала, что напрасно взяла ещё и молоко. Ручки кулька могли не выдержать веса.
Мимо мелькали машины, но прохожих на улице не было. Только через минуту её обогнал какой-то безумный велосипедист. «Вот уж эти помешанные на экологии — подумалось ей, — снег, видимость плохая, а он всё на велике». Словно в ответ на её мысли, велосипедист неудачно увернулся от проезжавшего мимо автомобиля, колесо налетело на бордюр, и железный конь рухнул на асфальт. Человек приглушённо вскрикнул.
— Мистер, вы в порядке? — Пилар подбежала к нему и попыталась помочь. При её поддержке мужчина поднялся, но попытка встать на обе ноги причинила ему такую боль, что он застонал сквозь стиснутые зубы.