Турухтанные острова
Шрифт:
— Пожалуйста, пожалуйста, проходите! Вы уж извините нас. Это я — вот…
— Ну что вы! Ради бога извините меня! Я зашла всего на одну секундочку. Сержик, проводи меня!
— Может, посидите?
— В другой раз. Там внизу, в такси, меня ждут друзья.
Попрощавшись с Сережиной матерью, она вышла в коридор, с откровенным любопытством осматриваясь по сторонам.
— Сержик, вот тут деньги за люстру. Спасибо, что подождал, — сунула ему в руки незапечатанный конверт, — Ты меня так выручил.
Сережа уже вызвал для нее лифт.
— Вы все так вот
— Ничего, — сказал Сережа со своей неизменной улыбкой. — Вот обойдем вас в конкурсе, займем первое место, тогда куплю квартиру.
Лара Николаевна тоже улыбнулась. Как бы отвечая, что понимает шутку.
— Я догадываюсь, тебе ничего не известно о новом приказе, полученном из министерства?
— Каком приказе? — насторожился Сережа.
— Пекка Оттович меня всегда просто поражает своей выдержкой! А я такая болтушка! Приказ пришел накануне праздников. Нас вчера ознакомил с ним Самсон Антонович. В связи с возникшей острой необходимостью в новом коммутаторе министерство приняло решение сократить срок проведения конкурса на три месяца. Едва ли вам удастся нас обогнать.
— Хи-хикс!
— Какой молчун Пекка Оттович! Бережет своих людей, не хочет их травмировать на праздники. А я и здесь проболталась!
Лара Николаевна вошла в кабину лифта, нажала кнопку. Кабина поползла вниз.
— Но мое предложение остается в силе, — игриво погрозила Лара Николаевна Сереже пальчиком. — Так я жду ответа!
Пекка Оттович сам сел за доводку макета. А вместо себя посадил в кабинете Гвыздю. Каждый человек может приносить пользу, только его надо использовать на своем деле. Ему надо поручать то, что он умеет лучше всего делать.
В задачу Гвызди входило отвечать на звонки. Она снимала трубку и произносила: «Да-а-а!!!» — таким голосом, что спрашивающий запинался на мгновение. «Мне бы Пекку Оттовича…» — «Кто это говорит?.. По какому вопросу?.. Тогда вам придется подождать». Или: «Хорошо, разберемся».
Такое ухищрение позволило Пекке Оттовичу несколько дней безотрывно заниматься настройкой макета.
В эти дни Пекка Оттович просто до неузнаваемости изменился, стал быстрым, шустрым, проворно орудовал паяльником. С Олегом они спорили до хрипоты, что-то рисовали на листке бумаги, пробовали одну схему, другую, потом, когда наконец получалось, Пекка Оттович откидывался на спинку стула и обрадованно потирал руки.
— Ага! Отличненько! — кивал на экран осциллографа. — Смотри-ка, что получается! Чудненько! Теперь мы им покажем!.. Давай проверим следующий узел!.. Эту неделю нам придется поработать и по вечерам. Может быть, и субботу, и воскресенье. А на следующей неделе, я думаю, можно ехать в Москву, к Прищепкову.
Поезд прибывал в Москву в половине шестого, а рабочий день начинался с десяти. Олег направился в гостиницу «Золотой колос», в тот же корпус, в котором останавливался и в предыдущий приезд. И бывает же такое
— Ты?
— Я, — ответил Олег. — А вам деньги прислали?
— Где? — вскочил дядька.
— Это я у вас спрашиваю.
— А-а. Баламутишь, да? — Дядька разочарованно махнул рукой, повалился на спину и тотчас захрапел.
Спустившись на первый этаж в буфет, Олег позавтракал и, предварительно позвонив и попросив заказать пропуск, поехал в Институт стали.
На этот раз Олега принял сам Прищепков.
— Двадцать пятого в Ленинграде начинается конференция по кристаллографии, — сказал академик, — и я приглашен сделать доклад. Сегодня у нас какое?.. Двадцать первое… Аппаратура у вас в полном порядке? Сразу можно включать трубку?
— Хоть сейчас.
— Берите нас с собой. Как, Семен Михайлович, едем? — озорно посмотрел Прищепков на Овчинникова. Тот лишь пожал плечами. Видимо, такой вариант и его вполне устраивал. А Олег откровенно обрадовался.
Вместе с Овчинниковым Буркаев спустился в лабораторию. Здесь царила прежняя обстановка: тот же развал на верстаках, только, пожалуй, побольше измерительной аппаратуры.
Овчинников сам вынул трубку из макета. Затем они вместе, как елочную игрушку, обернули трубку ватой и уложили в коробку, которая на специальных пружинах-растяжках, предохраняющих от толчков, крепилась в фанерном ящике. Решили трубку везти при себе, не сдавать ни в багаж, ни в камеру хранения.
Перед тем как уйти из института, Олег забежал в приемную директора и попросил разрешения позвонить в Ленинград. Ему не терпелось сообщить приятную новость Пекке Оттовичу. Кроме того, он втайне надеялся, что телефонную трубку, как и в предыдущий раз, снимет Инна, которая ближе других сидела к телефонному аппарату.
На этот раз к телефону подошел Пекка Оттович. Возможно, он специально ждал телефонного звонка. Даже не поздоровавшись, словно Олег находился в соседней комнате, поспешно спросил:
— Как там?
— Все в порядке, шеф! «Со щитом»!
Надо было Ларе Николаевне давать ответ. Конечно, можно подождать день-два, ну неделю. Дальнейшее отмалчивание делалось неприличным. Поэтому, когда Буркаев в разговоре с Пеккой Оттовичем сообщил, что везет трубку, Сережа понял — решающий момент наступил.
Позвонил домой, чтобы узнать, как состояние матери, к телефону подошла дочка, сказала, что все в порядке. А Гришка не вернулся из института. Затем решил сбегать в лабораторию Лары Николаевны, узнать, в каком состоянии у них дела.