Турухтанные острова
Шрифт:
В этот раз Лара Николаевна сидела не у себя в кабинете, а в комнате, где работал Шмель, читала журнал «Електроникс».
— Сержик, ты ко мне?
Но в этот момент кто-то из девочек-техников на полную громкость включил радиорепродуктор, прозвучал сигнал времени (одиннадцать часов), и зычный голос диктора произнес: «Здравствуйте, товарищи! Начинаем производственную гимнастику».
Девочки встали из-за своих столов, открыли окно.
— Не будем им мешать. Выйдем в коридор, — предложила Лара Николаевна.
— Да,
Они вышли на лестничную площадку, где сейчас табунились курильщики со всего отдела.
— Я полагаю, что своим приходом ты мне уже дал ответ. Не так ли?
— Еще два денька, — взмолился Сережа, подумав, что, пожалуй, просит напрасно.
— Ну что ж, если два дня, то я подожду.
— Но я хочу предупредить вас, что у меня масса недостатков.
— Господи, у кого их нет!
Сережу позвала Даша:
— Прошу прощения… Серж, вас к городскому телефону. Мама…
— Извините.
В одну секунду Сережа оказался возле телефона.
— Сереженька, это ты? Только ты не волнуйся.
— Что там?
— Только не расстраивайся.
— Что случилось?
— Они поженились.
— Как поженились?! Ведь Наташа дала мне слово! Она дала слово!
— Сереженька, но молодость не хочет ждать. Любовь нетерпелива. Пожелай им счастья!
К Сереже уже с разных сторон шли те, кто находился в комнате и слышал весь разговор. Первой подбежала Даша.
— Сережа!.. Серж!.. Поздравляю! Поздравляю! Распахнув руки, заранее приготовившись, чтобы заключить его в объятия, шел, словно плыл, Белогрудкин.
— Елка зеленая! Ты скоро будешь дедушкой! Ха-ха-ха! Поздравля-яю!
Пришел поздравить Пекка Оттович.
Поскольку у Сережи произошло такое важное событие, его отпустили домой.
«Ну, теперь начинается! — думал Сережа, направляясь к трамвайной остановке. — Свадебные расходы, подарки. Надо срочно купить диван. Но куда его поставить?»
Сотни дополнительных забот появились у Сережи.
Жена уже знала о случившемся. По такому поводу ее тоже отпустили с работы. Она встретила Сережу. По щекам ее катились слезы.
— Ну, отец, поздравляю! — обняла, поцеловала его.
И мать тоже поцеловала Сережу.
— Поздравляю, сынок! Желаю вам счастья!
— Так почему же нам — молодым надо желать.
— А счастье молодых — это и есть ваше счастье.
— Где они, кстати, молодые-то?
— Сереженька, только ты не сердись на меня. Мне кажется, тебе надо съездить к ним. Они наверняка у ее родителей. Наташа дала тебе слово, что они не поженятся, пока не окончат институт. Вот теперь, наверное, и стесняется ехать сюда. Съезди ты к ним сам. Ты ее должен понять, это же совсем дети, дурачки. Все равно теперь уже ничего не изменишь. Не следует в первый день обострять отношения. Я тебя прошу.
— Конечно, надо поехать, — сказала жена. — У нас все равно уж все приготовлено. И так будет лучше. Надо
— Ладно. Едем, — сказал Сережа.
«А может быть и хорошо, что они поженились именно сейчас. Вовремя. Возможно, хотя бы с первым взносом на квартиру частично помогут новые родственники? Их дочь становится членом нашей семьи». — Пришедшая мысль обрадовала Сережу.
Жена Сережи заметно нервничала. Пока поднимались на лифте, она поправила на Сереже шарф, воротник пальто. И успела осмотреть Сережу еще раз после того, как он позвонил, прежде чем им открыли.
…Открыла им незнакомая женщина.
— Здравствуйте! — поклонился Сережа. — Вы, конечно, Наташина мама?.. А мы — Гришины родители.
— Здравствуйте! — Она отступила, пропуская их. — Проходите, пожалуйста! — Обернулась в сторону кухни, где кто-то громко стучал, и позвала: — Отец!
Зашаркали тапки, дверь в кухню отворилась, и оттуда вышел… Тарас Петрович. В майке, в руках какая-то железяка и гаечный ключ.
— Аа-а! Коллега!
— Как?! — растерялся Сережа. — Вы Наташин отец?
— По крайней мере, я так предполагаю.
— Вы знакомы? — спросила жена.
— Тысячу лет! Прошу, проходите!
Женщины прошли в комнату первыми, мужчины на минуту задержались в коридоре.
— Одну секунду, сейчас я сполосну руки, — извинился Тарас Петрович.
— Значит, Наташа ваша дочь? — еще раз переспросил Сережа.
— Да! — с гордостью ответил Тарас Петрович.
— Единственная?
— Что вы! У меня еще две такие же красавицы! Я счастливый отец!
— Вы знаете, что она вышла замуж?
— Что вы говорите!.. Нет, я этого не знал, но все может быть!
Тарас Петрович вертел в руках гаечный ключ, посматривая, куда бы его положить. Сережа взглянул на ключ, на измазанные в мазуте руки Тараса Петровича, и ему припомнилась летняя поездка в Лахту, после которой они до города толкали «шевролет» Тараса Петровича. И Сережа понял, что его еще недавние радужные надежды о возможной помощи при взносе на кооперативную квартиру — несбыточные мечты.
«В ножки Ларе Николаевне, в ножки, пока не поздно!»
Если Инна только по приезде Буркаева из Межциемса по-настоящему поняла, что все то время, пока он отсутствовал, тосковала по нему, сопротивлялась этому чувству, не давая завладеть собой, то Даша грустила так, что иногда ей казалось — больше не переживет и дня.
А когда Буркаев приехал и Даша увидела его в коридоре, она спряталась за дверь и стояла там долго, чтобы он не заметил. Но, войдя в комнату, он поздоровался с ней, как всегда. Если минуту назад она боялась, что он заметит, в каком она находится состоянии, то сейчас ее обидело до слез, что он не только ничего не заметил, вообще не обратил на нее внимания.