Твоё слово
Шрифт:
— Ну почему же?.. — спросила я.
— Мне нельзя!
— Печень?
— Жена!
Мы посмотрели друг на друга. Помолчали. Он тяжело выдохнул из себя воздух, я поковыряла носком ботинка пол, посмотрела из-под ресниц:
— Вы хотите об этом поговорить? — предположила я.
— Нет, девочка, я хочу, чтобы ты закрыла дверь с другой стороны.
— Погодите!.. — вскинулась я, — я..
— Или ты уходишь, или я вызываю Дирка, и ты все равно уходишь, — отрезал мужчина, тоскливо глядя на меня снизу вверх.
— Кто такой Дирк? — попыталась я вновь начать диалог.
— Ты видела его у входа, — а, этот Дирк, — не понимаю, как он вообще тебя пропустил?..
Ну все, он
— У меня есть настоящая сенсация! — главный скептически на меня глянул. И правильно, сенсации-то у меня никакой нет. Разве что могу рассекретить загадочного монстра из фонтана на площади, — не верите? А зря! Я никогда не вру, я очень принципиальная девушка.
— Да что ты? — ехидно оскалился главный редактор.
— Именно! Конечно я вам не расскажу свою животрепещущую новость, а то вы у меня ее украдете.
— Украду, — кивнул мужчина, — и что же ты предлагаешь?
— Я принесу вам в клювике готовую статью, — сказала я так, будто бы она у меня уже есть, редактор заинтересованно поднял брови, — на первую полосу! А вы-таки прочитаете мою рекомендацию и возьмете меня хотя бы на испытательный срок!
Глава 5. Шут. Сенсация
Я сидела на сумке у стены какого-то дома в довольно людном проходном месте недалеко от издательства, в тени навеса спрятавшись от довольно жаркого дневного солнца.
Жевала хлеб с сыром, которые мне с собой на перекус дала Ева, и слушала. Мне срочно надо было ухватиться хоть за что-то, чтобы найти тему для не просто статьи — очень клевой статьи.
Такой, чтобы главред ахнул от умиления, возопил от восторга, пустил скупую журналистскую слезу и взял меня в штат.
Обычно в таких ситуациях, когда тем не было, а написать что-то кровь из носа надо, я включала в голове волшебный фильтр и просто лазила по интернету в поисках чего-то, за что зацепится глаз. Это работало безотказно, потому что когда я без шуток концентрировалась на работе, даже самая казалась бы не имеющая значения деталь выводила меня к довольно интересной информации. Думаю, дело было в том, что сконцентрированный исключительно на работе мозг просто переваривал все поступающую информацию с точки зрения «а куда это может нас привести», замечая то, что сконцентрированный на «пожрать-поспать-поссать» мозг просто игнорировал как ненужное, даже если оно прямо в лицо било подсвеченной неоновыми лампами надписью «Я Здесь!».
Но интернета здесь не было, так что для начала я решила просто послушать, что говорят люди, а потом может пороюсь в других газетах или еще что придумаю.
Меня слегка удручало, что я практически ничего здесь не знаю: ни местных реалий, ни истории, ни популярных нынче артистов, в чьем грязном белье можно было бы порыться… К сожалению, это очень, просто возмутительно сильно сужало список тем, которые я могу освещать. Меня это даже слегка пугало, но и немного возбуждало тоже. И я вслушивалась и вслушивалась в разговоры проходящих мимо людей. Облокотившись о стену дома и прикрыв ресницами цепкий внимательный взгляд — слушала.
— Когда ж ты уже повзрослеешь?!..
— Я купила льна на рубашки за просто смешную цену в…
— Мы у Реми праздновать будем…
Солнышко ползло по небу, легкий теплый ветерок гулял по улицам, я сидела как снайпер в засаде, не шевелясь и почти сливаясь с местностью. Какая-то дворовая кошка прошлась прямо по моим ногам, даже не заметив меня.
— …она говорила, что ей красные розы нравятся, — красные розы, какая банальщина! Ну да в этом мире,
Мимо меня прошли двое парней, горячо обсуждая очень важный вопрос: дарить ли даме цветы, которые ей нравятся или подарить те, за которыми уже закрепилась в этом мире репутация символа большой и чистой любви.
Красные или голубые? Юноше больше нравились голубые, потому что красный цвет — какой-то вульгарный! Но даме он почему-то нравится… Так что же ей подарить? Я бы посоветовала все-таки голубые. Но не ей, а своему другу. Как символ большой и чистой любви. А еще лучше — сразу своему отражению.
— В задницу эти красные розы! — утвердил парень уже в отдалении. Ну да, а куда ж еще. Там уже и рекомендации, и жалобы, и предложения, и цветы там будут совсем не лишними. Наоборот, придадут очарования! Вон Берта туда же засунула своему начальнику тоже вульгарно-красные, но гвоздички. Чем этот юноша хуже?
А за что она так на начальника наехала? Он же ей деньги платит… А-а-а, точно! Он не платит, поэтому и наехала. А еще он обещал ей… Так. Стоп.
Вдруг Мысль — именно так, с большой буквы М! — озарила мою голову! Я вся напряглась и почувствовала, как моя внутренняя ищейка встала в стойку. Тихонько, все также напряженная и натянутая как струна, я встала, подхватила сумку и неторопливо двинулась на Восток Третьего Круга. Во мне уже потихоньку начинал бурлить азарт, и я надеялась, что иду в правильном направлении. Не географически — географически-то я на удивление точно помнила, что мне надо на восточную часть Круга.
Широкая улыбка вдруг растянулась на моем лице, заставив отпрянуть какую-то женщину с ребенком.
Аррирашш са’Варшш, дядя Его Императорского Величества Ярролима Второго, бывший Первый Советник, бывший глава Министерства Внешних Связей, бывший руководитель одной из групп Теневого Министерства, а ныне просто вздорный дядюшка Императора, поднимался пешком по, кажется, бесконечной винтовой лестнице заброшенной башни дворца.
Башня эта называлась Спящей.
Около десяти тысячелетий назад одну ведьму не позвали на праздничный пир в честь дня рождения принцессы, юной золотой драконицы из рода са’Варшшей, и обозленная женщина наслала проклятие на башню, в которой жила принцесса, усыпив всех, кто в ней в тот момент находился и продолжая усыплять любого, кто к ней приблизится. Существует мнение, что той ведьмой была сама Мать-Земля, поэтому только благословение Отца-Дракона и смогло снять проклятие Спящей Башни, да и то, не одно тысячелетие спустя. Но упоминания Матери-Земли приравнивались в Империи к ереси и, хотя у Аррирашша были основания думать, что проклятие имело вполне божественное происхождение, вслух бы он об этом сказал, только если бы ему очень захотелось эпатировать публику и понаблюдать за реакцией. Позволить-то он себе это уже давно мог, а вот возраст, к счастью или к сожалению, такие порывы немного, но притупил. Хоть проклятие милостью Отца-Дракона и сняли, но башня имела до сих пор скверную репутацию. И не без оснований. Уснувших в этом месте вечным сном было очень не мало.
Аррирашш тоскливо посмотрел на порванные кружева на рукаве новой рубашки. Окружавшие Спящую Башню заросли терновника преодолеть на своих двоих без потерь не мог даже он. Наконец, лестница закончилась и вильнула в небольшой коридор с дверью в конце. Из-под двери выползал в темноту лестничного пролета яркий и теплый оранжевый свет, скрип пера и детское мурлыканье, порой перетекающее в слова драконьей колыбельной, которую сам Аррирашш и пел в детстве на ночь своему маленькому внучатому племяннику. Мужчина тихонько отворил дверь.