Твои ровесники
Шрифт:
Ковшов выслушал Марину без злости, без обиды, но все же скорее снисходительно, чем с подлинным вниманием, а затем заторопился на склад. Откровенный разговор, к которому она так стремилась, ни к чему не привел.
Марина стала товароведом. Зарплата ее увеличилась, но круг обязанностей почти не изменился. Первые дни она по старой памяти продолжала ходить даже на погрузку. Но потом Ковшов застал ее в цехе, у ящиков, и крепко поругал.
— У меня остается очень много свободного времени, — оправдывалась она.
— Ничего, не останется!
И правда, Ковшов стал посылать ее с поручениями на другие заводы города. Но какие это были поручения! Отнести бумажку, подписанную Ковшовым, передать какому-нибудь снабженцу его устную просьбу… Это с успехом мог бы сделать и курьер.
И все же Марине было интересно. Она знакомилась со снабженцами других предприятий, расспрашивала о методах их работы. И не без горечи убеждалась, что ее начальник в кругах снабженцев прослыл мошенником и плутом. С ним не хотели иметь дела, не верили ни одному его слову, если оно не подкреплялось надежным документом, и не без оснований. Ковшов не гнушался никакими средствами, чтобы пополнять и без того забитые заводские склады. «Все для завода!» — вот его лозунг, и ради этого, считал он, не грех и слово нарушить, и обмануть.
Пользуясь многолетним опытом и связями, Ковшов не раз «перехватывал» для своего завода материалы, предназначавшиеся другим предприятиям. Такие «удачи» сразу сказывались на его настроении. Ковшова нельзя было узнать. Он ходил веселый, помолодевший, шутил со всеми.
— Вот как у меня делается, — говорил он Марине не то в шутку, не то всерьез. — Я ведь снабженец хитрой школы. Не всюду теперь таких разыщешь. Учись, тебе повезло!
— Но ведь вы обманули людей.
— Вот язва! Для себя я, что ли? Для родичей? Для знакомых?.. Нет ведь! Для завода.
— А на другом заводе ни с чем остались.
— Нет, вижу, из тебя снабженец — как из лаптя сапог!.. Какое тебе до того завода дело? Пусть не зевают. А ты рот разинешь — у тебя урвут. Это не шуточки — снабжение! Помнишь, я тебе еще тогда говорил?
Марина спорила, не соглашалась. Ведь заводы государственные, их снабжение производится в плановом порядке. Почему же нельзя без обмана? Конечно, если хитришь сам, то и другие с тобой так же. А если честно, то и люди к тебе с открытой душой. Она решила только так и поступать.
Однажды без разрешения Ковшова выписала снабженцу другого завода шариковые подшипники, которых на складе было великое множество. Нашлась добрая душа, сообщила Ковшову, и он поднял страшный крик.
— Объявляю выговор за самоуправство, — бросил он ей, багровый от ярости. — А в следующий раз накажу похлеще. Я бьюсь, достаю, берегу, а она, понимаешь, разбазаривает.
Наказание было так несправедливо, что Марина от обиды весь день не могла найти себе места.
А вскоре после этого Ковшов дал Марине первое самостоятельное поручение:
— Езжай на мебельную фабрику, добудь двести стульев
В голосе Ковшова явственно прозвучали ехидные нотки. Почему?
Это Марина поняла только на мебельной фабрике.
— Стулья? Ковшову? Не выйдет, — отрубил снабженец, к которому она обратилась за содействием.
— Не Ковшову, а заводу искусственного волокна.
— И говорить не хочу! Клюнуть на пустой крючок можно только раз. А потом — шалишь!
— Что же все-таки случилось?
Оказывается, несколько месяцев назад работники мебельной фабрики обратились к Ковшову с просьбой отремонтировать на заводе два электромотора. Тот взялся, но попросил взамен произвести некоторые плотницкие работы в заводоуправлении — там как раз шел ремонт.
Мебельная фабрика честно выполнила свои обязательства. Ковшов же ничего не сделал. Он тянул, обещал, обманывал. Наконец, терпение мебельщиков лопнуло, они увезли свои так и не отремонтированные моторы.
— Вам надо было к нашему директору! — возмутилась Марина.
— А! — махнул рукой снабженец. — Это же Ковшов! Он и директору наплел бы кошели с лаптями. И мы бы еще остались виноватыми.
— Хорошо. Можете отпустить нам стулья или не отпустить — это ваше дело. Но моторы мы вам все равно отремонтируем. Я добьюсь.
Говорить с Ковшовым было бесполезно. Марина выпросила у заведующего столовой грузовик и привезла моторы на завод. Пошла в комитет ВЛКСМ; вместе с секретарем комитета уговорила комсомольцев электромастерской отремонтировать моторы в неурочное время. Условились, что заработанные деньги пойдут на строительство заводского тира.
Ровно через десять дней торжествующая Марина привезла на мебельную фабрику отремонтированные моторы.
— Вот! Не думайте больше плохо о нас.
Озадаченный снабженец взялся рукой за подбородок.
— А я, по правде говоря, не очень верил… Много вам стульев нужно?..
Ковшов вовсе не обрадовался, когда Марина доложила, что поручение выполнено.
— Чуть не две недели убила на такую ерунду! И главное — где: на мебельной фабрике! Там же простак на простаке сидит и простаком погоняет…
Он явно злился, и Марина отлично понимала, почему.
Странные отношения сложились у Марины с начальником. С одной стороны, Марина многому у него научилась. Сама же она, со своей огромной работоспособностью и добросовестностью, освобождала его от множества мелких дел. Но, с другой стороны, у них вечно происходили столкновения. Кривить душой Марина не умела. И один на один, и на производственных совещаниях она критиковала «самодержавность» и «хитрую школу» начальника отдела. Ковшов хмурился, мрачнел, а потом брал слово и разделывал Марину так, что на нее жалко было смотреть. Ведь и у нее были недостатки. Ковшов умел беспощадно обнажать их и выставлять в таком свете, что они заслоняли собой все ее достоинства.