Твои ровесники
Шрифт:
Ковшов поручал Марине самые разнообразные дела. К одному только участку работы не допускал он ее: к снабжению завода химическим сырьем.
Химикаты были святая святых отдела снабжения. Стулья, электролампочки, даже спецодежда — все это не шло ни в какое сравнение с химикатами. Нет стульев — можно и постоять. А перебои в получении химикатов грозили остановкой всего завода. Вот почему Ковшов, никому не доверяя, полностью держал этот участок в своих руках. Начальник группы химикатов Пасечник, вялый, малоподвижный человек с унылым лицом и тихим голосом, по сути
В конце лета у Ковшова стало пошаливать сердце. Стоило ему немного поволноваться, как он сразу же начинал часто и тяжело дышать, хватая воздух открытым ртом.
— Лечиться нужно, Степан Сергеевич, — говорили ему в заводоуправлении.
— Ничего, меня никакая хвороба не возьмет. А потом, как оставить отдел? С купоросным маслом еще не закончено. А они будут тут лодыря гонять.
Но все же недуг оказался сильнее его. Однажды, вернувшись от директора завода, Ковшов позвал к себе Пасечника и Марину.
— Путевка, — он показал глазами на розовую бумагу, лежавшую на столе. — Заставляют ехать лечиться. Кисловодск или как его там. Завтра вылетаю. Черт знает что такое — никогда в жизни на курорте не был, а вот довели все-таки.
— Совсем неплохо, — в голосе Пасечника слышалась зависть. — Отдохнете, погуляете. Опять же нарзанные ванны…
— Будет! — хмуро оборвал Ковшов. — Не тебе гулять!.. За меня останется заместитель директора. А ты, Пасечник, смотри в оба. Хоть каплю кислоты заводу недодашь — шкуру с тебя спущу. В помощники тебе Марина.
Ковшов уехал. И надо же так случиться: вскоре после его отъезда произошла неприятность.
На завод ежедневно, без единого перебоя, поступали две цистерны купоросного масла. Обе они тотчас же шли в дело. Ковшов давно бился, чтобы создать запас, но не так-то просто было раздобыть нужной емкости и прочности тару. Незадолго до отпуска ему наконец прислали откуда-то более или менее подходящие баки, выцарапанные для него каким-то предприимчивым дружком. Но пока их приспосабливали, пока испытывали, он уехал на курорт, так и не осуществив своей задумки насчет резерва купоросного масла. И вот теперь одна из цистерн не пришла. В пути загорелась ось, и цистерну поставили на ремонт на каком-то полустанке. Ремонт пустяковый, масло должно было прибыть к ночи. Но если произойдет какая-нибудь случайность и цистерна задержится на лишний час, станет под угрозу беспрерывное прядение.
Пасечник побоялся доложить о случившемся директору. Вместо этого он побежал к врачу за освобождением от работы. Марина подняла на ноги весь отдел снабжения. В результате удалось насобирать некоторое количество купоросного масла на соседних предприятиях. Доставали по крохам, вымаливали каждый килограмм. Так и не знали: хватит или не хватит? Поминутно звонили на кислотную станцию; сообщений оттуда ждали, как сводку с фронта. К концу дня стало ясно: не хватит! К счастью, отставшая цистерна прибыла раньше, чем ожидалось.
Начальник отдела железной дороги, разагитированный Мариной,
Масло доставили на завод вовремя. Прядение не прекратилось ни на минуту. А если цистерна поспела бы часа на три позже?
Марина тоже пришла к выводу: запас купоросного масла нужно создавать немедленно, сейчас же. Пусть небольшой: на один-два дня работы. Но он необходим. Особенно теперь. Вот-вот начнется уборка урожая. Пойдут эшелоны с хлебом, и вполне возможно, что цистерны задержат на какой-нибудь станции дольше обычного.
— Надо позвонить поставщику, — обратилась Марина к Пасечнику, который на следующий день, узнав, что опасность миновала, вышел на работу с повязкой на голове. — Пусть они завтра отгрузят нам четыре цистерны вместо двух.
Тот поднял на нее круглые, как у птицы, глаза.
— Бесполезно. Не отгрузят. У них вся продукция распределена заранее.
— Тогда посылайте меня к ним в командировку.
Пасечник возражать не стал. В глубине души он даже был доволен, что эта напористая, беспокойная девушка уедет на несколько дней. Без нее будет тише в отделе. А Пасечник больше всего на свете ценил спокойствие и тишину. Если раньше у него и были какие-то искорки энергии, то теперь, после школы Ковшова, они исчезли окончательно и бесповоротно.
…Марина отправилась в путь в ту же ночь.
Утром она была в соседнем городе, где находился поставщик.
Зная уже по опыту, что лучше всего важные вопросы решать с большим начальством, она обратилась прямо к директору завода. Ее долго не принимали — у директора шло совещание. Марина сидела в удобном кожаном кресле возле молоденькой секретарши и наблюдала, как та решает задачи из потрепанного учебника. «Тригонометрия», — прочитала Марина на обложке.
Все учатся, все кругом учатся. Она ведь тоже собиралась сдавать в институт. Вместе с подругами в энергетический, на заочное отделение. Но времени не хватило на подготовку. Дела, дела, дела…
Но ничего, на будущий год. Обязательно! Только теперь не в энергетический, а в планово-экономический. Быть ей теперь снабженцем — ничего не попишешь!
Директор принял Марину в двенадцатом часу дня. Выслушав внимательно, вызвал нескольких работников, посоветовался с ними. Потом сказал:
— Не можем. Мы и так кругом задолжали. Может, позднее что-нибудь получится.
— Это окончательно?
Он развел руками:
— Хочется вам помочь. Но…
Марина и без того видела, что директор участливо отнесся к ее просьбе.
Но это мало утешало. Ведь купоросного масла она так и не получила!
— Что же посоветуете?
— Даже не знаю. Если бы кто-нибудь уступил из своих фондов, тогда другое дело.
Марина тотчас же ухватилась за эту мысль:
— А кому вы поставляете купоросное масло в вашем городе?
— В больших количествах только одному заводу, — директор сказал его название. — Но они вам не дадут. Хозяин там сейчас в отъезде, а замещает его Марков. Не слышали? Тоже снабженец. У него зимой снега не выпросишь.