Творение. История искусства с самого начала

Стонард Джон-Пол

Во времена преемника Траяна, Адриана, в центре Рима, на месте более раннего и меньшего по размерам храма времен Августа, около 120–125 годов был построен храм всех богов — Пантеон. Адриан сохранил лишь надпись, которая была на старом здании: M AGRIPPA L F COS TERTIUM FECIT («Марк Агриппа, сын Луция, избранный консулом в третий раз, построил») [100] . Агриппа был правой рукой Августа, и сохранение этой надписи было способом перекинуть мостик к прежней славной эпохе. Вход в Пантеон Адриана отмечен портиком с двенадцатью колоннами, вырубленными из цельных блоков египетского гранита, которые поражают еще и тем, что их доставили в Рим за четыре тысячи километров, из самого сердца египетской пустыни. Сам храм на удивление прост: он представляет собой ротонду (диаметр которой равен ее высоте), увенчанную куполом. Интерьер отделан мрамором, за которым скрывается гораздо менее впечатляющий, зато более прочный и легкий бетон: иначе подобный купол (другого такого огромного

купола никто не создал, по крайней мере, из бетона) никогда не был бы построен. В центре через отверстие в куполе — так называемый oculus («глаз») — проливается широкий луч света, отбрасывая на внутреннее убранство блуждающий световой диск. Таким мог бы быть храм, посвященный солнцу, подобный тем, что восхищали египтян в период Амарны. Пантеон стал символом веры Рима в то, что он является божественной империей и имеет право распоряжаться всем миром.

100

MacDonald W. L. The Pantheon: Design, Meaning and Progeny. London, 1976. P. 13.

Портрет Адриана. Около 120–150 до н. э. Бронза. Высота 43 см

Свою виллу в предместьях Рима император Адриан наполнил сотнями скульптур, большинство из которых были копии, сделанные греческими мастерами с оригиналов и составлявшие немалую часть римского импортного рынка. Кроме того, Адриан установил новый тип изображения императора — который был бы похож не столько на воина, сколько на философа: с изящно вьющимися волосами и аккуратно подстриженной бородой. Образ Адриана легко отличить от его гладковыбритых, даже лысоватых предшественников еще и потому, что его сверлящий взгляд стал пронзительнее благодаря новшеству времени — зрачок и радужка не рисовались краской, а вырезались в камне.

Как и образ Августа, а до него — Александра Македонского, «имидж» Адриана был подхвачен следующими императорами, и замечательнее всего он подошел Марку Аврелию. «Иконография» соответствовала личности Аврелия, который прослыл мыслителем благодаря собранию афоризмов для самосовершенствования, опубликованных через некоторое время после его смерти под названием «Наедине с собой». Его знаменитая конная позолоченная статуя из бронзы когда-то стояла в центре Рима, возможно, в Большом цирке. Аврелий спокойно, почти бесстрастно восседает на мощном жеребце, раздувающем ноздри, играющем мускулами, дрожащем от напора энергии. Отчетливо видны зубы животного, судя по которым это мог быть портрет конкретного коня, более реалистичный, чем портрет всадника. Простирая вперед руку ладонью вниз, Аврелий отдает приказы своим приближенным. Когда-то под копытами этого коня лежало поникшее тело умирающего варвара. Марк Аврелий представлял себя философом, но в то же время он был одним из самых воинственных императоров Рима [101] .

101

Stewart P. The equestrian statue of Marcus Aurelius // M. van Ackeren. A Companion to Marcus Aurelius. Oxford, 2012. P. 264–277.

Римляне приспособили свои строительные технологии к созданию самых разнообразных зданий, планировочных решений и инфраструктуры: дорог, акведуков, канализации. Одной из величайших сфер было строительство императорских публичных бань, или «терм» (thermae), с их величественными внутренними сводами. Римляне также строили первые многоэтажные жилые здания, так называемые инсулы (insulae), чтобы вместить непрерывно увеличивающееся число приезжих, желающих попробовать столичной жизни.

Однако самая характерная из римских построек скорее относилась к скульптуре, нежели к функциональному сооружению, — или, точнее сказать, была смесью того и другого. Триумфальные арки — отдельно стоящие арочные структуры, украшенные рельефами и надписями в память о военной победе или в честь великого полководца. Возведенная у въезда в город или над дорогой внутри городских стен, триумфальная арка являлась сугубо архитектурным символом: порталом, открывающим путь к самой идее империи. В этом сооружении отразилась одна из древнейших архитектурных форм — доисторический дольмен: три камня, сложенные в форме примитивной арки.

Конная статуя Марка Аврелия. Около 170 до н. э. Бронза. Высота 4,24 м

Рельеф Арки Тита. Рим. 81

Одна из лучших триумфальных арок была построена в Риме в память о Тите, сыне императора Веспасиана. В 67 году нашей эры Тит сопровождал отца во время военного похода в римскую провинцию Иудею с целью подавления восстания против римского владычества, во

время которого (уже после того, как Веспасиан вернулся в Рим, чтобы принять корону императора) был разрушен Второй Иерусалимский храм (построенный на месте первого, Храма Соломона, уничтоженного вавилонянами). Победа Тита была отмечена двумя арками: одна (впоследствии уничтоженная) была воздвигнута в Большом цирке и посвящена военной кампании, а другая — большая арка на Священной дороге (Via Sacra), главной дороге римского форума, — в память о самом Тите, умершем в том же году (арку построил его брат и преемник Домициан).

Арка Тита на Священной дороге воздвигнута в память о торжестве. Рельефные панели изображают сцены триумфальной процессии, которая прошла в Риме за десять лет до этого, после возвращения Тита из Иудеи. На одной стороне солдаты несут, держа над головой, награбленное из Второго храма: золотую менору, или семисвечник, и золотые трубы Иерихона, плывущие среди римских военных знамен. На другой стороне Тит получает корону от крылатой богини Победы, стоящей на колеснице, запряженной четверкой лошадей, — впрочем, мало похожей на энергичных коней с фриза Пантеона, скорее — на дрессированных цирковых лошадок.

Один из свидетелей этой процессии, римско-иудейский историк Иосиф Флавий, так описывает зрелищность и великолепие триумфа Тита:

Разнообразнейшие изделия из серебра, золота и слоновой кости видны были не как при обыкновенном торжестве, но точно рекой текли перед глазами зрителей. Материи, окрашенные в редчайшие пурпуровые цвета и испещренные тончайшими узорами вавилонского искусства, блестящие драгоценные камни в золотых коронах или в других оправах проносились в таком большом количестве, что ошибочным казалось то мнение, будто предметы эти составляют редкость. [102]

102

Иосиф Флавий. Иудейская война / пер. Я. Чертка. СПб.; Орел, 1991. С. 500.

Наибольшее удивление, как пишет Флавий, вызывали носилки, многие из которых были в несколько этажей: на них несли изображения сцен римско-иудейской войны, в том числе покорения крепостей, сожжения храмов, всеобщей резни и погрома, и на этих же носилках несли пленных иудейских полководцев к месту их казни.

Арка Тита сохранила память об этом триумфе и об обожествлении самого Тита: на ней изображено, как его тело уносит орел, чтобы Тит пребывал на небе с богами. Сверху была высечена надпись, не оставляющая никаких сомнений в смысле этой сцены: «Сенат и люди Рима [посвящают эту арку] божественному Титу Веспасиану Августу, сыну божественного Веспасиана». Подобно величественно начертанным словам на фронтоне Пантеона Адриана, надпись Тита излучает силу и волю с ясностью, превосходящей даже египетские надписи. Придуманный римлянами шрифтовой стиль с засечками (короткими штрихами на концах букв), которые превращают каждую букву в утверждение безоговорочной и непоколебимой власти, многие века будет оказывать влияние на высеченные в камне и напечатанные на бумаге слова.

Триумфальные арки с их брутальными картинами побед и аршинными надписями, очевидно, далеко ушли от изящных форм греческой архитектуры. К концу I века нашей эры Афины — не раз разграбленные, сожженные и включенные в Римскую империю — сохраняют свои здания нетронутыми: когда-то великий город теперь стал мертвым памятником самому себе.

То же самое отчасти происходило и с Римом, напичканным памятниками ревнивому эго сменявших друг друга императоров, перегруженным бременем имперской гордости.

Арка Константина. Рим. 313–315

В 315 году всего в нескольких шагах от триумфальной арки Тита была воздвигнута одна из самых интересных римских арок, посвященная правящему императору Константину. Над одним из трех ее арочных проемов (крайним), на фризе изображен ряд фигур, слушающих, как Константин произносит речь перед римским народом. Эти фигуры с напряженно поднятыми головами, завернутые в толстые плащи, делающие их силуэты особенно объемными, воспринимаются скорее символами, чем реальными людьми. Смысл этой сцены проясняют рельефные изображения над ними в виде медальонов, которые уже многие века отвлекают внимание зрителя от речи Константина. На них показаны изящные сцены, исполненные драматизма и живости, напоминающих рельефы Алтаря Мира или даже греческую скульптуру. На самом деле это вторично использованные рельефы: они были взяты со здания, построенного двести лет назад, во времена Адриана, головы же были изменены, чтобы придать им сходство с Константином. Таким образом, Арка Константина состоит из «сполий» (spolia) — повторно используемых скульптур и строительного камня, — в том числе рельефных изображений Траяна и каменных панелей утраченной арки, посвященной Марку Аврелию. Все вместе они, как фотографии в альбоме, показывают прежних императоров, рядом с которыми Константин желал видеть себя, и неважно, что они совсем не сочетаются по стилю, а изображения не создают единого целого. В отличие от прочих триумфальных арок, Арка Константина демонстрирует, насколько далеко империя ушла от своих истоков и от наследия Древней Греции.