Творение. История искусства с самого начала

Стонард Джон-Пол

Жан-Огюст-Доминик Энгр. Купальщица Вальпинсона. 1808. Масло, холст. 146 x 97 см

Коро всю жизнь рисовал и писал этюды на пленэре. Ему удалось создать отточенную технику передачи тончайших градаций зрительного образа, мельчайших различий света, пронизывающего воздух. В своих поздних работах художник уже заботился не столько о цвете — его картины редко блещут яркими красками, — сколько о серебристых тональных переходах света и тени. Примерно с 1860-х годов в его живописи звучит мягкое, светлое поэтическое настроение, это мир неизменных сумерек и мечтаний, среди которых неожиданно возникает воспоминание о прошлом, словно олень, выскочивший на поляну из чащи на картине «Поляна: воспоминание о Виль д’Авре». На мгновение его замечает сидящая женщина, которая в удивлении обернулась, заслышав негромкий галопирующий топот копыт и оторвавшись от чтения, подобно Марии из сцены Благовещения.

На поздних картинах Коро мы часто видим одинокие фигуры людей, особенно женщин, погруженных в чтение книг, они как бы напоминают, что этот мир сам возник случайно из страниц книги — романа, где слова разворачивают перед нами образы, в которых разум может укрыться от повседневных забот.

Коро «словно возвращается из страны снов, где деревья, ручьи и дали — это лишь блаженные видения, парящие души, напрямую говорящие с нашими душами», — написал поэт Теодор де Банвиль в 1861 году. «Il etonne lentement», — сказал Бодлер. — «Он удивляет медленно» [461] .

Жан-Батист-Камиль Коро. Поляна: воспоминание о Виль д’Авре. 1869–1872. Масло, холст. 99 x 135 см

Когда один молодой художник из Англии приехал в 1820 году в Северную Америку, увиденные им дикие пейзажи, вероятно, показались ему сном. Они были совершенно не похожи на родной Ланкашир. В возрасте семнадцати лет Томас Коул прибыл вместе с семьей в Огайо и начал трудный путь восхождения к славе одного из ведущих пейзажистов Америки. Фигуры людей давались ему так же плохо, как и Тёрнеру, — его взгляд постоянно притягивали просторы, эпический размах пейзажа, а не человек на его фоне. Его очаровали петляющие изгибы реки Коннектикут у подножия горы Холиок в Массачусетсе, и он изобразил их на пейзажной картине, передающей ощущения покорителей Дикого Запада. Луга и фермерские поля показаны в ясном свете утренней зари, а дикие леса окутаны тьмой обрушившейся на них бури, сверкающей вдали сполохами молний. Пейзаж меняется, и Коул прозаично помещает себя в центр картины: крохотная фигурка, сидящая на вершине, откуда открывается просторный вид, уверенно оборачивается назад, чтобы поприветствовать зрителя.

461

Banville T. de. Le Salon de 1861 // Revue fantaisiste 2. Juillet 1861. P. 236; Baudelaire. Salon de 1859 // Oeuvres completes de Charles Baudelaire. T. 2: Curiosites esthetiques. Paris, 1868. P. 329.

Коул стоял у истоков традиции американской живописи, известной как «школа реки Гудзон», главной фигурой которой стал Фредерик Эдвин Чёрч, учившийся в мастерской Коула в Катскилле, штат Нью-Йорк. Он был гораздо более искусным художником, чем Коул, и гораздо дальше продвинулся в передаче дикой природы, ставшей для них творческим идеалом.

Большое полотно Чёрча «Сердце Анд» изображает густой лес и водопад на фоне снежных горных вершин, а на переднем плане — экзотических созданий: бабочек и птицу кетцаль, — а также цветы, лианы, мхи и листву — всё попадает в картину. Работа была создана по следам двух экспедиций в Эквадор 1850-х годов. Вдохновителем этих экспедиций был немецкий натуралист и философ Александр фон Гумбольдт. На дальнем плане картины Чёрч изобразил гору Чимборасо, на которую Гумбольдт совершил свое знаменитое восхождение. Представление Гумбольдта о природе и Вселенной, которое он изложил в большом пятитомном труде «Космос» (последний его том был издан в 1862 году, через три года после смерти автора), заключалось в ее поразительном разнообразии. Забравшись на гору в Эквадоре, он увидел, что «там лоно земли и оба небесные полушария открывают всё богатство своих форм и разнообразие своих явлений» [462] .

462

Church’s Great Picture ‘The Heart of the Andes’. Exh. cat., Metropolitan Museum, New York / ed. K. J. Avery. New York, 1993; Гумбольдт А. Космос. Опыт физического мироописания. Ч. 1 / пер. Н. Фролова. М., 1862. С. 8.

Фредерик Эдвин Чёрч. Сердце Анд. 1859. Масло, холст. 168 x 302,9 см

Именно это разнообразие Чёрч запечатлевал в рисунках и масляных набросках, путешествуя по Колумбии и Эквадору, с изумлением наблюдая жизнь птиц и растений, зарисовывая виды Чимборасо и других снежных пиков Анд: на основе этих рисунков и этюдов он, вернувшись в свою мастерскую в Нью-Йорке, создал картину «Сердце Анд». Как и у многих пейзажистов-романтиков до него — у Фридриха, Тёрнера и особенно Уорда, — истоками его художественного видения были воспоминания и творческое воображение. Например, птица квезаль (иное название кетцаля) встречается лишь далеко на севере, в Мексике и Панаме, где ее и зарисовал Чёрч во время предыдущей поездки [463] .

463

Church’s Great Picture ‘The Heart of the Andes’. Op. cit. P. 31.

Эти американские пейзажи уходили

корнями в европейскую традицию масляной живописи и являлись частью взгляда колонизаторов на новый для них мир, подобно тому как местная традиция школы Куско в Перу изначально создавалась иезуитскими миссионерами и испанскими завоевателями. И хотя Чёрч, родившийся в Америке, прославился в 1857 году выдающимся полотном, изображающим Ниагарский водопад, его работа имеет больше общего с картиной английского пейзажиста Ричарда Уилсона, менее ста лет назад писавшего Ниагару с детального рисунка одного британского военного, лейтенанта Королевской артиллерии Уильяма Перри, чем с любыми пейзажами, созданными до него на территории Америки.

Во-Хо. Мужчина, получающий духовную силу от животных. 1877. Карандаш, цветной мел. 22,2 x 28,6 см

Совсем в другом поэтическом ключе изображали пейзажи коренные народы Северной Америки, многочисленные и разнообразные группы коренных американцев, живших на гигантских просторах прерий — суровых, открытых всем ветрам луговых пространств Великих равнин. Они запечатлевали события своей жизни, в основном сражения, в схематизированном и геометризованном ключе на выдубленных шкурах буйволов, а позднее — на листах из конторских книг, которые они получали от торговцев и чиновников [464] . Наряду с Воющим Волком из южных шайеннов и Черным Ястребом из племени сиу среди выдающихся художников Великих равнин был Во-Хо из народа кайова. Его рисунок, изображающий человека, получающего духовную силу от бизона и пятнистого длиннорогого быка, которым он предлагает трубки, выполнен с обезоруживающей непосредственностью [465] . Мы можем вспомнить древний мотив «повелителя зверей», где человек укрощает двух диких животных, однако у Во-Хо смысл совершенно противоположный: человек получает от животных силу, а не подчиняет их своей.

464

Young G. A. Aesthetic archives: the visual language of Plains ledger art // The Arts of the North American Indian: Native Traditions in Evolution / ed. E. L. Wade. New York, 1986. P. 45–62.

465

The Plains Indians: Artists of Earth and Sky. Exh. cat., Metropolitan Museum of Art, New York / ed. G. Torrence. New York, 2015. P. 83.

Во-Хо сделал этот рисунок, когда сидел в тюрьме Форт Марион, во Флориде, будучи приговоренным за сопротивление американской экспансии на территории Великих равнин. Рисунки, созданные Во-Хо и другими художниками, были описанием того, что они пережили, а также ответом на жестокий захват и колонизацию земель европейскими поселенцами. Они бесконечно далеки от картин Томаса Коула, восседающего на своем холме и обозревающего с высоты долину, или Чёрча, изумляющегося биоразнообразию тропического Юга. Рисунок Во-Хо, как и многие образы, созданные коренными американцами, является свидетельством меняющегося мира, в котором сгущается тьма.

Глава 24. Повседневные революции

Пока Делакруа создавал свои великие романтические полотна, а Хокусай работал на излете периода Эдо в Японии, в Европе зарождалось новое средство создания изображений, которому предстояло совершить мировой переворот. Середина XIX века стала первой великой эпохой фотографии. Впервые этот, как казалось, волшебный способ фиксирования проецированной картинки с помощью светочувствительных химикатов был открыт в 1839 году в Париже художником, сценографом и изобретателем Луи Дагером. Картинки, получаемые на посеребренных медных пластинах, он с гордостью окрестил «дагеротипами».

Анна Аткинс. Gelidium rostratum. Около 1853. Цианотипия

Как это часто бывало с великими достижениями человеческого гения, этот новый способ фиксации изображения с помощью света и химикатов был создан не трудом одного-единственного человека. Чуть более десятилетия назад французский изобретатель Нисефор Ньепс открыл процесс, который он назвал «гелиографией», то есть «солнечным письмом», когда изображение фиксировалось с помощью светочувствительного битума, нанесенного на пластину. Примерно в то же время, когда Дагер заявил о своем открытии, в Англии Уильям Генри Фокс Талбот придумал метод печати множества изображений на бумаге с негатива. Он назвал эти отпечатки талботипами, или калотипами, от греческого слова «kalos», что означает «красивый».

Еще одна техника, изобретенная в 1842 году ученым Джоном Гершелем, другом Фокса Талбота, заключалась в том, чтобы помещать объекты прямо на бумагу, обработанную фоточувствительными химикатами. Одной из первых этот метод, называемый «цианотипией» (или «синькой»), использовала художник-ботаник Анна Аткинс: она запечатлела образцы из своей коллекции растений, в том числе множество морских водорослей, в альбоме 1843 года «Британские водоросли: цианотипные оттиски» — одной из первых книг, иллюстрации к которой были выполнены по технологии, позже названной фотографией [466] .

466

Schaaf L. J. Sun Gardens: Victorian Photograms by Anna Atkins. New York, 1985.