Ты думал, я не узнаю?..
Шрифт:
— Ты кто? — заторможенно спрашивает парень с отсутствующим, безразличным взглядом.
Я теряюсь с ответом. Он вообще в состоянии менять понять?
— Я отец Ксюши Метелиной — девочки, убитой четыре года назад Артемом Литвиновым. Он устроил стрельбу в вашей школе и так же убил твоего друга, Илью Яшина. Помнишь их?
Зябко обняв себя костлявыми руками, он шатко отступает вглубь бардака, в котором живет. Я воспринимаю это как приглашение и с крайней неохотой шагаю вперед, стараясь ни с чем не соприкасаться. Одному Богу известно, какая зараза здесь обитает. Пахнет, как в сточной канаве. Старая мебель завалена мусором, одеждой, всюду
— Ты помнишь, как тебя зовут? — сомневаясь все больше в способности парня осознавать происходящее, уточняю я.
Сгибаясь пополам, словно от приступа острой боли в животе, он заваливается боком на диван.
— Наверное, — очень тихо отзывается он, шмыгая носом. — Да, помню. Почему-то… — издает хриплый, нервный смешок. — Вот-вот подохну от того, что пытаюсь забыть, а все никак не получается.
— Что ж, Максим, за этим я сюда и пришел. Мне нужно, чтобы ты вспомнил.
Когда я назвал его старым именем, он устремил на меня затяжной, остекленевший взгляд. В светло-серых, точно выцветших, глазах простирается бескрайная пустота. Глядя на него, неподвижного и человекоподобного, у меня появляется ощущение «зловещей долины». То, что сотворили с ним запрещенные вещества, будет являться мне в кошмарах.
— Три косаря найдется? — безучастно спрашивает парень.
Столько стоит доза? Я так понимаю, он назвал свою цену за ответы… Если, конечно, способен в принципе их озвучить.
Клацнув зубами, я тянусь за бумажником в задний карман. Максим перемещает взор и следит за моей рукой. Вздумает напасть, я легко с ним справлюсь. На вид он весит не больше пятидесяти.
— Скажи для начала, как ты докатился до такой жизни? — я показываю ему купюры, намекая, что он получит их, как только ответит.
Шмыгнув носом, Максим сворачивается калачиком.
— Не знаю. Не задумывался.
— Врешь.
— Проще не думать, разве нет?
— Нужны деньги? Напряги мозг… или то, что от него осталось.
— Я ушел из школы после девятого класса, но дальше учиться не захотел. Какой смысл? Сторчался, как видите. Вот и все.
— С родителями не общаешься?
— Они от меня отказались. Я их позорил. Дети нужны, видимо, только для авторитета. Ну и ладно. Хрен с ними, — Максим поднимается, садится и упирается локтями в колени, раскачиваясь назад-вперед. — Лучше без них, чем с такими. У Илюхи предки тоже не сахар… Хоть кому-то было дело, что отец его мутузил за каждую провинность? Получил четверку — получай по ребрам. За двойку однажды выбил ему зуб. Учителя срать хотели, главное, чтобы этот мудак продолжал спонсировать их гребаную шарагу. Интересно, как я к девятнадцати прохерил свою жизнь? — цедит парень. — Во всем виноваты родители. Мои, Илюхины, да и вы… — выплевывает он с демонстративным пренебрежением. — Вы все — стадо слепых уродов и идиотов, которые дальше своих носов не смотрят, не замечают, как некоторые летят кукухой и приходят в школу с оружием. Вам нет дела, почему… до тех пор, пока вас не начинают трясти с проверками. Ищите виноватых? Зеркало вон там! — разразившись внезапным хохотом, Максим хватается руками за волосы.
Я воздерживаюсь от комментирования его обличительной тирады, молча протягиваю деньги и оставляю их на подлокотнике обшарпанного
— Есть мысли, почему Артем Литвинов наставил дуло на твоего друга и мою дочь?
— Вы типа мент? — кривится Максим и сгребает купюры, сминая их в кулаке.
— Нет. Я просто хочу разобраться.
— Почему сейчас? Где вы раньше были?
Мне нечего сказать в ответ.
Максим яростно чешет внутреннюю часть локтя, встает с дивана и медленно плетется к заваленному грязной посудой столу, гремит тарелками, бросает на пол мусор, но не находит того, что искал. Выругавшись, он поворачивается ко мне.
— Курите?
— Нет.
Начинал и бросил.
Рябинин растирает глаза до покраснения, шмыгает носом и возвращается на диван, стаскивая со спинки одеяло с прожженными дырами и закутываясь в него, словно в кокон.
— Литвинов целился только в Илью.
Я рывком вбираю в грудь затхлый воздух.
— Ты уверен?
— Еще три косаря, — протягивает раскрытую ладонь. — И мне нужны сигареты.
***
В небольшой комнате ничего не разглядеть из-за табачного дыма. Парень тащит в рот одну за другой без остановки, выдавая мне порциями свои воспоминания о сентябрьских событиях двадцатого года: о том, что его другу, Илье, не приглянулся Артем, вечно путающийся у Ксюши под ногами.
— Она, — Максим имеет в виду мою дочь, — не вызывала в Илюхе таких эмоций, как Литвинов. На девчонках не выместишь гнев — осудят, а вот на другом пацане можно. Этим Илюха и пользовался. В нем злость так и кипела.
— Из-за отца? — подсказываю я, стоя у распахнутой форточки и довольствуясь крошечными глотками воздуха с улицы в надежде не задохнуться.
— Из-за кого же еще, — фыркает парень.
— У твоего друга была хорошая репутация.
— Потому что Илюхин папаша сделал так, чтобы все запомнили его сына, как жертву.
— Ты так не считаешь?
— Мы дружили, но… Будь я на месте Литвинова, я бы сделал с Илюхой то же самое, — уставившись в пустоту, отвечает Максим. — Он заслужил каждую пулю.
«А моя дочь?» — мне хочется потребовать, но я сдерживаюсь.
— Что Яшин сделал?
— Мы, — Максим поворачивает ко мне голову. — Спросите, что сделали мы.
Я неотрывно смотрю на него с немым вопросом и, словно оглушенный ударом кувалды по затылку, отшатываюсь от узкого подоконника, пробую осмыслить услышанное. Зажимаю пальцами переносицу, почти забываю, как дышать. Безэмоциональный голос Рябинина тонет в сильном набатном звоне.
— Твою ж мать, — выталкиваю из себя на выдохе.
Чувствую, что с каждой секундой держать равновесие становится непосильной задачей, поэтому опускаюсь на первое, что попадается под пятую точку — табурет с одной расшатанной ножкой.
— …Илюха был уверен, что Литвинов слова никому не вякнет, — сквозь непроходящий гул прорезается монотонный голос Максима. — В любом случае, за него вступился бы отец. Так и случилось, когда после стрельбы в Илюхином телефоне нашли видео. Угадаете, что из этого вышло? А ничего. Файл изъяли, удалили. Прежде чем следаки добрались и до наших с Дэном телефонов, отыскав в старой переписке с Илюхой пересланное видео, это сделала старая гнида, — Рябинин нервно дергает коленом, стряхивая тлеющую терпкость в кружку. — Ему ничего не стоило запугать нас, двух сопляков, и заставить наглухо закрыть рты.