Ты меня бесишь
Шрифт:
Значит, каждый раз, когда она стреляля в монстров, что источали тьму, на самом деле, они выглядели, как люди?
Как Том?
Всё это время они были людьми.
Маркус с улыбкой подводит её к дивану.
— Тебе лучше присесть, дорогая. Я не хотел, чтобы ты запуталась. Чтобы твой неокрепший, детский мозг спутал чёрное с белым. Да, они похожи на людей, но всё, что они делают — это вредят хорошим, обычным людям. Оборотни, вампиры, ведьмы, и многие другие, они живут среди нас. Ты свыкнешься с этой мыслью. Один из них преследовал тебя.
***
Лариэн сидит за письменным столом у окна. Рядом дымится в бокале нечто красное. Бумаги под локтем исписаны от руки. Работы выдалось много…
К нему обращаются и по сей день с просьбами помочь с силой, а то и помочь избавиться от неё. Не важно, от какой именно, у Лари дар, видеть и влиять на энергетику. Но чаще всего «избавиться», означает «задвинуть в дальний ящик». Что сделать, конечно, проще, менее мучительнее и безопаснее. И более реально.
Но он не благодетель, плату берёт большую, да и собственная сила питается чужой, с которой он помогает…
Ему скоро уходить, он никого не ждёт. Но напротив стоит второе кожаное кресло и такой же бокал, как у него.
На случай, если предчувствие насчёт гостя на этот раз не подведёт.
И Маркус появляется в дверях, как всегда аккуратный и холодный, его образ портит лишь упавший на плечо желтый лист. Который он снимает и оставляет на столе Лариэна, садясь в кресло.
— Здравствуй, занят?
— Здравствуй. Ты тоже моя работа, — он слегка растягивает слова, неторопливый, но при этом какой-то резкий в этот момент. — Угощайся, — кивает на бокал.
— Благодарю.
Но Маркус ни к чему здесь не притрагивается.
Ему нужна консультация со специалистом, да и помощь впоследствии, хотя, будь возможность, он бы не стал никому открывать свой план раньше времени.
— У меня появилась девушка, — делится.
Лариэн смотрит на него с недоумением.
— Я знаю твою историю, но это не значит, что со мной теперь нужно делиться своим несчастьем или радостью.
Маркус улыбается:
— Она ведьма и оборотень одновременно.
Лари вскидывает брови, становясь более заинтересованным.
— Любопытно… Неожиданно. Магия очень, очень плохо совместима с оборотничеством. Хуже, чем с вампиризмом. Странный выбор для тебя.
— Разве не очевидный? Я собираюсь уничтожить оборотней с помощью её ребёнка.
— А… Просто не совсем тебя понял, — усмехается Лари, и отпивает из своего бокала. — Не факт, что получится. Но попытаться можно. В крайнем случае, уничтожишь всех оборотней в округе, а не больше, как, должно быть, рассчитывал… Есть всего несколько вариантов для подобного обряда. Правда, чаще всего, для проведения их требуется участие кого-нибудь из сильнейших мира сего. А не Охотника. Ну, сильного мага, например, Жреца, и кто там ещё в этом плане на ранг выше находится? Я… мог бы помочь, — тянет он вдруг. — Это было бы неплохой встряской для моей силы. Если ты, конечно, не против, чтобы
Маркус кивает.
— Было бы лучше, если бы её ребёнок был от оборотня, но едва ли нам может так повезти. Я согласен принять твою помощь.
Лариэн медленно, с улыбкой, кивает.
— Всё устроим. В любом случае, попытка стоит того. И ты знаешь, на меня можно положиться…
***
Маркус был человеком, с силой, позволяющей чувствовать больше, чем обычные люди, и больше замечать. У него был дар, особая энергетика, подходящая для работы Охотника, о который он и не помышлял, пока не встретил Аквинию, мать Сони.
Они жили вместе много лет, и всё было не плохо, пока Маркус не узнал, что его жена — ведьма.
И что она использовала на нем проклятье, которые можно использовать лишь один раз — приворот.
Он полюбил её по-настоящему, и оно спало. Но простить ей этого Маркус не смог, не смотря на пятилетнюю дочь и заверения Аквинии, что она не будет использовать магию ради него. Хотя для ведьме нет ничего ужаснее.
Маркус решил, что обещания не достаточно, ведь она уже лгала ему. А потому он обратился за помощью к Лариэну, который специализируется на том, чтобы отсекать магию. Что для ведьмы подобно смерти. Но она ведь любит свою семью и пойдёт на это ради неё?
Но Аквиния отказалась, и всё пришлось провернуть против её воли. Лариэн был единственной надеждой Маркуса, он хотел, чтобы жена всё пережила и стала «нормальной» и даже пообещал в плату свою дочь.
И всё получилось. Вот только Аквиния не смогла жить дальше после того, что с ней сделали.
И наложила на себя руки при дочери.
Всё вышло скверно, Маркус остался должен, и в конце концов был этому даже рад.
Соня слишком сильно напоминала ему о том, что произошло.
***
Дома Мак был тихим и незаметным. Он думал, что сорвётся и из-за наркотиков снова выпадет из жизни хорошо, если на несколько дней. Но Мак держался. Ради того, чтобы встретиться с Соней…
Однако в школе её на следующий день не было. И на следующий. И на…
Наконец, он решается прийти к ней.
Он долго следит за её белым домом, дожидается, пока уедет Маркус, выходит из укрытия и стучит в дверь.
Не сразу, но Соня открывает.
— Мак? Что ты здесь делаешь?
— Пришёл узнать, как ты.
— Хорошо, — отвечает быстро, — а теперь уходи.
Мак качает головой и смотрит за её плечо, собираясь пройти в дом.
— Нам надо поговорить.
— Ладно. Где и когда?
— Здесь и сейчас, — теснит он её.
Он взъерошенный, болезненно бледный, в спортивном тёмном костюме, буквально вламывается к ней в дом.
Несколько дней назад она бы ещё пригрозила ему полицией, но сейчас это просто глупо.
— Хорошо. Один разговор и ты уходишь.
Она, в домашнем вязаном платье, с распущенными волосами и тихим, всё ещё убитым из-за разговора с отцом голосом, поднимается в библиотеку.