Ты меня бесишь
Шрифт:
Она одинока, замкнута, живёт одна, родных нет.
И кто мог знать, что является невестой Чистильщика?
Они опаснее Охотников и специализация у них… более узкая.
Неопытного и расслабившегося перевертыша они раскусили с первого взгляда.
Пришлось бежать. Бежать в Мексику, пряча от всех и вся своё, уже родное, лицо. Пока он не встретил того жалкого, полудохлого парня.
Не лучший ли выбор?
Оказалось, что нет…
***
В то утро, когда Маркус застрелил несколько тварей, от разговора
Маркус ни считает себя в полной мере ни Охотником, ни Чистильщиком, но вращается больше в кругах вторых.
Отказать нельзя, на горизонте появилась редкая тварь, и он поймает перевёртыша и изучит, а затем уничтожит.
Хотя время для того, чтобы покидать дом не самое подходящие, и из-за вторжения непонятной девицы, и из-за Сони, с которой в последнее время творится невесть что.
Он оставляет записку на столе, меняет энергетику дома, чтобы он казался непримечательным, обычным, но слишком жилым, чтобы кому-нибудь из людей захотелось проверить, не пуст ли Белый Замок.
Девчонку следовало бы убить, слишком подозрительная, и нет времени разбираться.
Если бы не одно «но»…
— На каком ты месяце, и от кого ребёнок?
Он вместе с ней выходит из дома и закрывает дверь.
Записка сваливается под стол из-за сквозняка.
Она не понимает о чём он, но совсем не волнуется и спокойно идёт к его машине.
Айрин не смущает, что Маркус берёт её с собой. Понимает уже, что он не рискнёт оставлять её одну дома. А она пока не рискнёт уйти и остаться одна…
— Какой ребёнок? Видимо ты понял что-то не так. Я не говорила, что жду ребёнка.
— Я знаю, — Маркус смотрит на неё пронзительным взглядом, и по нему видно, что он считает её дурой. По крайней мере, в этот конкретный момент.
Айри столбенеет и прикладывает ладонь к своему животу, округляя глаза.
— О нет… Нет-нет-нет, быть не может!
— Садись, — Маркус заводит двигатель, — я спешу. И ответь на мои вопросы. Всегда отвечай на мои вопросы сразу же.
Она садится на переднее сидение, собирает в хвост свои длинные, медовые волосы, и становится сосредоточенной и хмурой. Поэтому отвечает не сразу.
— Я не знаю, — наконец признаётся Айри. — В смысле, я долгое время была одна, я не ветрена, не подумай. И тут… Он был таким милым и вежливым! Таким… трогательным. И волосы белые, — сказав это, она на пару секунд замолкает, бросая взгляд на Маркуса. Как бы он не решил, что это намёк… — В общем, я не знаю его имени. Мы не успели даже проститься нормально, мне нужно было уйти. А потом я поняла, что оставила ему неправильный номер. Это ужасно, что он теперь обо мне подумает? — вздыхает она и отводит взгляд.
— Ясно, — едва ли не с отвращением произносит Маркус и выезжает на дорогу, к выезду из города.
— А ты?
Маркус приподнимает бровь в ответ.
— Где
Она сказала это, стараясь чтобы вопрос не прозвучал нагло. Но всё же и Маркус задавал ей весьма личные вопросы, поэтому Айри считала себя вправе спросить в ответ.
— Я говорил, что женат?
Он выглядит будто вырезанным из льда, острый и холодный, следящий за дорогой, не отвлекаясь на то, чтобы взглянуть на Айрин.
— Нет, но у тебя ведь есть дочь?
— Её мать умерла много лет назад.
— Мне очень жаль… — она смотрит на него с сожалением. Но не выдерживает: — Наверное, она была невероятной женщиной.
Маркус все же переводит на неё взгляд.
— В каком смысле?
«В таком, что кто-то тебя терпел, напыщенного, прилизанного мужлана. Мудак», — говорит она одним лишь взглядом, а вслух произносит:
— Не представляю, чтобы рядом с тобой была обычная, непримечательная женщина. Разве, — приподнимает бровь, — это не так?
Маркус ухмыляется.
— Ты не удивилась, что я узнал о ребенке, в связи с этим мои вопросы к тебе очевидны.
— Не очевидны. С какой стати ты вообще допрашиваешь меня? За помощь я безмерно благодарна, это правда. Но ты заставляешь меня продолжать чувствовать себя в опасности. Это очень сильно проходится по нервам.
«Мудак. Какой же ты мудак» — вертится у неё на языке, но Айри заставляет себя молчать.
— Просто уточняю, относишься ли ты к тем, кого я имею обыкновение истреблять. Согласись, не хочется, чтобы поездка вышла бессмысленной.
— А куда и зачем мы едем?
— Не могу ответить правду чисто логически, пока это не сделаешь ты. Ведь я не буду знать, какой эффект на тебя окажут мои слова. Да и кроме всего прочего, тебе стоило бы быть хоть немного благодарной.
Айри смеётся, но быстро успокаивается, опасаясь, что он может воспринять это за вызов или нервы. Что тоже не очень хорошо.
— Я тебе не враг. Возможно мы даже коллеги. Только я одиночка. А ты? О, и ещё вопрос, если можно: ты истребляешь всех, кто не является обычным человеком, или выборочно? И это по убеждениям у тебя, или просто за деньги? Или, — она становится серьёзнее и замолкает, решив, что вопрос есть ли у него травма, прозвучал бы совсем бестактно.
— Я не берусь за заказы, истребляю по своему усмотрению, — говорит просто. — Ты не человек. Я почти уверен.
— Все мы люди, — возражает Айри. — Я не привыкла рассказывать о себе… К слову, пусть я наёмница, но тоже не убиваю всех подряд. И уж точно не трогаю обычных людей. В этом мы схожи, — улыбается она, и устраивается удобнее, подтянув к себе коленки. — Я подремаю, можно?
— Да.
И всю дорогу Маркус не бросает на неё ни единого взгляда.
Айри спит крепко, без сновидений, ей не мешает время от времени покачивающаяся машина, шум дорог и присутствие муда… человека рядом.