Ты меня променял

Голд Лена

— Напрямую, — кивает Евгений. — Эмилия, ты настолько плохо знаешь своего отца?

Хмурюсь, не понимая, при чем здесь мой отец. Но быстро доходит. Конечно же…

— Денис Алексеевич человек моего отца, — начинаю рассуждать, а Карельский только кивками подтверждает мои догадки. — Конечно, он и корпоративный юрист, и помогал мне в оформлении документов на студию, когда я ее открывала. Работает он с Костей давно, в курсе всех дел. То есть отец уже обо всем знает? — повышаю голос и закусываю губу.

— Спокойно, Эмилия, не знает, —

успокаивает меня Евгений, и я понимаю, что в ожидании ответа почти не дышала. — Я знаю, что он в больнице, поэтому молчу и Дениса попросил молчать.

— И ты, — усмехаюсь, ткнув в Карельского пальцем, — тоже человек моего отца.

— А вот тут промашка, Шерлок, дедукция тебя подвела. Я сам по себе, но с Эмилем, не спорю, знаком. Хороший мужик твой отец. Такому не грех и помочь.

— И ты ему помогаешь, мозоля мне глаза? — не удерживаюсь от очередной шпильки.

— Эмилю Денис донес, что Костя готовит какие-то документы, причем сам, чуть ли не под грифом «Совершенно секретно». А законодательство США я действительно знаю, как ты и догадалась, набирался там опыта. В принципе, именно тогда и познакомился с Эмилем.

— Как тесен мир, не находишь? — недоверчиво спрашиваю.

— Все так, как я тебе рассказываю. Делам Кости Денис особо значения не придал, даже уговаривал Эмиля, что это ничего не значит, и если Костя что-то задумал, то рано или поздно это выползет наружу. Но у Эмиля чуйка будь здоров. Он узнал, что я еду в Москву и попросил аккуратно провести разведку. Не переживай, — выставляет Евгений руки перед собой, — я даже о любовнице не успел рассказать. А вот тебе сказал сразу.

— Точно, — вспоминаю я. — У тебя обостренное чувство справедливости. А знаешь, у меня есть для тебя предложение. Давай отец ничего не узнает, а мы все решим сами.

— Обсудим мой гонорар? — теперь Евгений не сдерживается, но этот вопрос можно принять за согласие. Очень быстрое согласие, однако.

— Давай обсудим, — киваю. — Сколько?

— Два дня, — показывает Карельский мне на пальцах. — Ты. Я. И два дня.

Что, простите?

Глава 16

— Я и два дня, — спокойно повторяю, а потом поднимаюсь, упираюсь ладонями в стол и, нависнув над Карельским, совсем невежливо спрашиваю: — А ты не охренел?

Евгений в удивлении поднимает брови, глядя на меня с улыбкой. И от такой реакции я чувствую себя дура дурой. Может, я не так все поняла? Карельский будто на моем лице читает все мысли, которые сейчас проносятся в моей голове, и говорит:

— Какие непотребные мысли в такой хорошенькой голове. Ты же даже до конца меня не выслушала, а уже придумала себе черт знает что. Может, не стоит читать популярные романы о красных комнатах и миллионерах-извращенцах?

Умеет он, однако, разрядить обстановку. Я даже усмехаюсь и в который раз за вечер опускаюсь на стул.

—

И? — жду продолжения. — Тебе как будто нравится меня нервировать. Надо было и начинать нормально, а не фразой из тех же бульварных романов.

— Один-один, Эмилия, — ни капли не обижается Карельский. — Мне надо послезавтра быть на одном мероприятии, правда, ехать туда далековато. И я хочу, чтобы ты поехала со мной.

— И всего-то? — еще не до конца понимаю я. — В чем подвох?

— Никаких подвохов, — разводит Карельский руками. — Немного развеемся, я чуть поработаю, ты отвлечешься. А потом вернемся и оставим Костю с голой задницей.

— Я подумаю, но вряд ли, поэтому хорошо поработать, — поднимаюсь и все же интересуюсь: — А ехать-то куда?

— В Минск, — отвечает Евгений.

— Выходишь на международный уровень?

И зачем мне об этом знать? Я же точно решила, что никуда с ним не поеду. Пусть вон секретаршу свою возьмет, если ему так нужна женская компания.

— Расти всегда надо, — пожимает Карельский плечами.

— До встречи, — киваю я.

— Надеюсь, что до очень скорой, — слышу уже в спину.

В машине я упираюсь лбом в сложенные на руле руки и вздыхаю. Щеки просто пылают. О чем я вообще подумала?

Ты и два дня…

Да, признаться, я решила, что подтекст в этих словах был. Гонорар в денежном эквиваленте даже не обсуждался. И просто съездить на пару дней с Карельским за семьсот километров на какую-то встречу? Это у меня в голове не укладывается. И в альтруизм в сфере юриспруденции мне вот совсем не верится.

«Систер, меня сегодня не жди», — приходит сообщение от Эмина, когда я уже подъезжаю к дому.

Лидия Васильевна наверняка уже ушла. Время поздное, а дожидаться меня я не просила. Загнав машину в гараж, выхожу во двор и иду к беседке. В дом совершенно не хочется.

И именно в этот момент так остро чувствуется одиночество, почти до слез… Родители далеко, брат написал, что занят. А все мои знакомые — это наши общие с Костей знакомые. Где все мои институтские подруги? Где коллеги? Наверное, когда ты начальник, друзей у тебя нет. Правда, кроме Ритки. С ней мы вместе еще с занятий, когда сами только учились. И духа соперничества никогда между нами не было. Наоборот, мы поддерживали друг друга, искренне радовались успехам друг друга. Да, было дело, что мы потерялись, но когда я открывала студию, подумала именно о ней.

Поэтому сейчас Ритке и звоню, даже не представляя, как дошла до того, что осталась совсем одна. Но мы с Костей, когда жили вместе, работали, иногда проводили свободное время с его коллегами, их женами. Но чтобы близко с кем общаться…

— Алло! Эмилия, да где ты там? — Ритка уже кричит мне в трубку, а я все занимаюсь самобичеванием.

— Да здесь я, — отвечаю. — Не занята, Рит? Может, заедешь ко мне?

— Совсем тошно? — понимает по голосу подруга. — Не кисни, Эми. Скоро приеду. Правда, добираться до тебя…