Ты меня променял
Шрифт:
Уже собираюсь выйти из туалета, как слышу в спину:
— Передавайте привет Константину Андреевичу.
Стараясь не сбиться с шага, иду к лифту. Но нервы немного сдают, и я несколько раз резко нажимаю на кнопку, пока мое запястье не накрывает мужская ладонь.
— Может, не стоит ломать лифт, — произносит Женя, и мне становится легче от его присутствия.
Наконец-то створки расходятся, и мы молча едем вниз. Я прикрываю глаза, уже сама цепляясь за мужской локоть, и открываю, когда слышу «дзынь», оповещающий о прибытии на первый
В помещении хоть были кондиционеры, а на улице духота, хоть уже и вечер. Наверняка будет дождь.
— Хочешь вернуться в гостиницу? — спрашивает Женя. — Тогда я вызову такси.
— Нет, — качаю головой, глядя на вывеску ближе к дороге. — Хочу бургер, где много сыра, картошку фри и креветки в кляре.
Наверняка в заведении фаст-фуда мы произведем фурор. Я в вечернем платье, Женя в дорогом костюме. Но я почему-то уверена, что Карельский не откажется. А вот я бы еще несколько дней назад отказалась. Но все меняется. И моя жизнь полностью изменилась.
— А почему бы и нет? — усмехается Женя.
— Я так понимаю, что тебе вообще плевать, что о тебе подумают, как будут смотреть? — спрашиваю, пока мы идем через парковку.
— Это волнует неуверенных в себе людей, — отвечает он. — Почему, если я хочу бургер прямо сейчас, должен ехать переодеваться, чтобы, не дай бог, не выделиться из толпы. Почему я должен отказываться от своих вкусовых предпочтений, если это не соответствуют каким-то статусам? Например, я терпеть не могу устриц, но это же вроде как модно. А по мне, так мерзкие слизняки. Можно быть вежливым, внимательным к другим, но о себе забывать никогда не стоит. В первую очередь ты живешь для себя. Не хочется на старости лет оглянуться и понять, что столько не попробовал, потому что был занят другими людьми и соответствовал каким-то нормам.
— Ты прав, — соглашаюсь я, проходя внутрь пропахшего маслом фритюрницы заведения.
На нас действительно обращают внимание, но мы просто подходим к терминалу оплаты и начинаем выбирать свой вредный ужин.
— И побольше соусов разных, — комментирую я. — Попить еще.
— Есть! — рапортует почти по-армейски Женя и забирает чек с номером заказа.
Как раз напротив стойки выдачи освобождается столик, который мы и занимаем первыми. Карельский забирает пластиковый поднос. Я разворачиваю бургер и прямо захожусь слюной, хотя никогда не была фанатом подобной еды. Все-таки танцы — это тоже спорт, приходилось следить за питанием.
И с Женей мне плевать, что пальцы все в соусе, что наверняка и на лице что-то есть. Хотя Карельский тоже не особо следит, как выглядит. А после такого плотно-вредного ужина хочу только завалиться на кровать и уснуть.
— Такси вызвал, — говорит Женя, — не усни в машине, нам ехать минут пятнадцать-двадцать, — сразу определяет мое состояние.
— Так какие планы на завтра? — спрашиваю, чтобы не уснуть, когда мы садимся в машину.
— Будем гулять по городу, вкусно есть, болтать — да что угодно. У меня так мало выходных,
— А мне кажется, что Ирина будет очень настойчиво предлагать встретиться, — усмехаюсь, вспомнив, что так и не рассказала Жене о том, что эта женщина то ли знакома с моим мужем, то ли еще как узнала.
— Отключу телефон, — уверенно отвечает Карельский.
Машина останавливается напротив входа в гостиницу, и мы снова под руку входим в холл. Тихо, почти пусто. Только взгляд цепляется за мужчину у стойки регистрации. Пусть он и стоит спиной к нам, но чуть поворачивает голову, и я улавливаю что-то знакомое.
— Вот черт! — проговариваю сквозь зубы и тяну Женю к лифтам. — Стоп, стой так, — прошу, прячась за ним. — Боже, откуда он здесь? И почему именно в этой гостинице?
— Да что происходит? — слишком громко спрашивает Карельский, а я, цыкнув, затаскиваю его в наконец открывшийся лифт.
— Там Вова, — выдыхаю, когда створки закрываются, и поясняю под вопросительным взглядом Жени: — Дядька мой, брат мамы. И я не понимаю, что он здесь делает. Но если увидит меня разгуливающей по Минску с тобой, то расскажет маме, а ты понимаешь…
— Да, Эмиля мы убивать такими новостями не будем. Завтра утром выселимся, поедем в другую гостиницу, — решает все за пару секунд Женя. — Не волнуйся.
— Это же не ты позвонил отцу? — останавливаюсь в лифтовой холле нашего этажа.
— Я же сказал, что не стану. Я тебе хоть раз лгал? Эмилия, ты меня почти обидела, но я не обидчивый.
— Такое совпадение, — говорю, идя рядом с Женей к нашим номерам. — Извини, что на тебя подумала. Планета у нас, конечно, крошечная, но странно это все.
— Принимаю извинения в виде твоей импровизации на мероприятии, — улыбается Карельский, останавливаясь.
— Что?.. — не понимаю, нахмурившись, и теперь на себе чувствую, каково было Жене.
Поцелуй неожиданный — даже хочу отстраниться, но мой затылок удерживает крепкая рука. Вторая рука Карельского на моей талии, а я запускаю свои под пиджак и сквозь тонкую ткань рубашки впиваюсь ногтями под лопатками.
Мне нужна опора — ноги становятся неожиданно ватными. И снова Женя словно понимает, о чем я думаю. Полтора шага — и я прижата к двери своего номера спиной.
Это так приятно, что сносит крышу, но нет… Я не должна поддаваться этой курортной эйфории, не должна переходить черту, как бы ни хотелось.
Карельский останавливается сам, смотрит мне в глаза и сам уверенно говорит:
— Спокойной ночи, Эмилия.
И вместо пожелания того же я только шепчу, хотя Женя уже не слышит:
— Спасибо…
Глава 21
Евгений
— Ты в каких облаках сегодня витаешь? — спрашивает Крис, сбросив обувь и улегшись на мой офисный диван. — Сам на себя не похож.