Ты меня променял
Шрифт:
— Да есть пара вопросов, — отвечает Женя. — Но пока еда, не хочу никому портить аппетит.
Открыв пакеты, мы вооружаемся палочками и приступаем к позднему ужину. Потом Карельский уходит в приемную за чаем, заметив, что кофе в такое время вредно. И наконец, когда передо мной появляется чашка, я спрашиваю:
— Так в чем дело? Кстати, представляешь, Костя сегодня заявился в студию с бумагами, но без сцены не обошлось.
— И что же он сделал? —
— Бросил мне в лицо фотографии, где я со своим братом. Правда, Эмин со спины, и заявил, что это мой любовник, — не получается сдержать смех. — Не могу только понять, кто был так доброжелателен, что предоставил подобный компромат, — на последнем слове делаю кавычки пальцами. — Напрашивается вывод, что это готовилось давно. И о нашей поездке в Минск он знает. Теперь говорит, что мы с тобой любовники.
— Пусть говорит, — отмахивается Карельский. — Тебя это волнует?
— Уже нет, — отвечаю уверенно. — Мне нужен только развод.
— Вот такой я тебя когда-то и запомнил, — улыбается мне Женя так, будто ностальгирует, даже немного неловко от такого взгляда. — Рад, что ты вернулась в строй, так что теперь повоюем, — уже знакомо подмигивает.
А я готова. Сегодня, когда посмотрела на человека, которого вроде еще неделю назад любила, не почувствовала ничего. Я полюбила иллюзию, которой Костя был все это время. Причем играл он очень умело. А может, это только в последнее время что-то изменилось, но я не заметила? В принципе, сейчас уже все равно. Мы дошли до точки невозврата, которая в любом случае и стала бы нашим концом. И даже не имеет значения, сколько фотолюбителей было бы вокруг.
— И какой у нас план? — сделав глоток чая, спрашиваю я. — Кстати, меня все мучает вопрос, — задумываюсь я, — как Костя смог провернуть все с моей подписью. Да, я иногда кое-что подписывала для фирмы, но это были обычные квартальные отчеты, еще кое-какие документы… Поэтому я ничего не поняла тогда, когда он мне заявил о подписи, а потом у меня было время подумать.
— И к какому выводу ты пришла, Эмилия? — интересуется Женя, расстегивая манжеты и закатывая рукава рубашки, кажется, судя по его виду, мы пришли к одному.
— Я пользуюсь электронной подписью, — отвечаю. — Мне это показалось удобным, чтобы не кататься каждый раз в офис или чтобы Костя не возил документы домой. Но ты же понимаешь, что подделать ее невозможно. А если она подделана, то это доказать не проблема.
— Не будем углубляться в криптоанализ, — останавливает меня Карельский. — Да и не думаю, что у Кости есть такие гениальные ребята. Подпись действительно твоя, как мне кажется. Но ты же знаешь, как она действует. Любое изменение в документе — и подпись становится недействительной.
— Я изучила все, можешь не продолжать. Но если Костя из дома использовал мои пароли… — прямо мутить начинает, когда думаю, что он
— Ты в порядке? — сразу улавливает мое состояние Женя.
— Да, просто плохо от мысли…
— Я тебя понял, — говорит быстро. — Не продолжай, Эмилия. Но доказать мы все сможем, поверь. Тем более в офисе нам помогает Денис. Ты готова?
— Фирма — совместно нажитое, агентство принадлежит моему отцу, и зарабатывал он репутацию годами, я не позволю все разрушить. Студию я открыла до заключения брака. Кстати, я решила, что и квартиру ему не оставлю. Так что да, я готова, Женя, — произношу все, загибая пальцы, и выдыхаю. — И это не месть, а справедливость.
Карельский смотрит на меня с такой улыбкой, будто с восхищением. И мне нравится этот взгляд. Наверное, я и сама бы отошла со временем — не стала все оставлять, как должно было быть по плану почти бывшего мужа. Но с Женей, кажется, я быстрее пришла в себя и готова начать эту нервотрепку.
— Хорошо, давай обсудим кое-какие детали, — снова он становится серьезным и сразу выдает вопрос, от которого я на секунду замираю: — Есть что-то, что я должен знать? Все-таки чужая жизнь потемки, несмотря на то, что с виду.
Наверное, адвокат должен знать о моей беременности, но я знаю, что если это всплывет на суде, то все еще больше усложнится. Поэтому только я и Ритка. Даже на учет не встану пока. Подруга обещала договориться с мамой, чтобы мне сделали УЗИ и это ни в одном документе не отразилось. Это надо обязательно сделать, чтобы понять, что с ребенком все в порядке.
— Нет, — качаю головой, потому что до развода точно никто ни о чем не узнает.
— Хорошо, — кивает Женя, но мою небольшую заминку он точно заметил.
Мы долго обсуждаем всю стратегию, хотя это точно не последний наш разговор. Женя меня радует, что, если докажем факт мошенничества, то можем ограничиться одним судом. Нет, разведут нас точно сразу, но вот имущественные вопросы могут решиться не сразу.
— Поздно уже, — смотрю я на часы. — А мне еще ехать далеко, хотя дороги свободны. И меня сейчас, кажется, выключит прямо здесь.
— О, ты спишь хотя бы? — поднимается Женя и забрасывает на локоть пиджак. — Раз уж нас записали в любовники, то мой диван снова в твоем распоряжении. В таком состоянии я за руль тебя не пущу.
— Да я вызову такси, — вяло сопротивляюсь.
— Заодно с сестрой познакомлю, — продолжает Карельский, будто не слышит меня, подталкивая к выходу. — Может, и она нам что интересное расскажет.
— Кстати, — вспоминаю я, уже не особо сопротивляясь, — что там с этой Наташей?