Ты мне только пиши... Хроника пикирующего бомбардировщика(Повести)
Шрифт:
Майор пытался разобраться, шутят они или говорят серьезно, и на всякий случай сказал:
— А безобразить? Положено? Драться, понимаешь… Ликер гонять… Еще хорошо отделались — всего трое суток.
— Ах, всего трое?! — уточнил Женька. — Так чего мы так долго разговариваем!
— Вот и прошу по камерам без разговоров, — оживился майор.
— Есть! — отчеканил Женька и преувеличенно покорно пошел за перегородку.
Майор направился к выходу. Потом обернулся к Архипцеву и приказал:
— Старший лейтенант, ко мне!
Архипцев подошел,
— Слушай, Архипцев… ты не помнишь, сколько на литр смеси должно идти этого сиропа?..
Около столовой летного состава стояли мрачный Кузмичов и растерянный Осадчий. Рядом с высоченным Кузмичовым Осадчий казался совсем маленьким.
Из столовой выскочила Катя. Она подала Кузмичову котелки с обедом и, глядя на него снизу вверх, с виду безразлично спросила:
— Как они там?
Кузмичов заглянул в котелки, доверху набитые едой, которой хватило бы на десятерых, и ответил:
— Теперь выживут…
В штабе собрался весь командный состав полка. Стол, накрытый картой, завален всякой всячиной: пепельница, папиросы, навигационная линейка, транспортир… Разбор полета подходил к концу, и сейчас говорил начштаба:
— Действительно, обстановка в воздухе сейчас сложилась таким образом, что «фокке-вульфы» блокировали почти весь наш район полета. Работать нашим летчикам стало трудно. А новых данных о местонахождении аэродрома немцев ни наземная разведка, ни разведка истребителей, ни наша не имеют. Правда, теперь точно установлено, что немцы, меняя площадку, оставляют на прежнем месте фальшь-макет, как это и было в случае с Червоненко. Больше того: есть все основания предполагать, что они действуют со скрытых аэродромов-засад. Тогда искать их нужно или рано утром, или к вечеру, когда они собираются на свой основной аэродром, чего мы, собственно, еще не делали…
Все молча стояли вокруг стола. Дорогин пододвинул к себе пепельницу и, придавив в ней окурок, спросил:
— Что скажете, с-стратеги?
К карте протиснулся Герой Советского Союза капитан Хабибуллин:
— Разрешите, товарищ подполковник?
— Давайте, Хабибуллин, — кивнул ему Дорогин.
— Мне кажется, нужно разбить по квадратам весь наш район полета и каждую эскадрилью обязать тщательным образом прочесать свои участки. А то Червоненко послали одного и… пожалуйста…
— Так, — сказал Дорогин, — к-кто еще?
— Правильно говорит Хабибуллин! — заявил кто-то.
— А по-моему, — спокойно проговорил Дорогин, — это будет преступное легкомыслие. Кончится затея Хабибуллина тем, что все эскадрильи вернутся с пустыми руками, а одна обязательно напорется на немцев и те наверняка их перещелкают. Надо поднять в воздух не весь полк, а опять одну машину.
— Но Червоненко же искал… — попытался возразить Хабибуллин.
— Я, конечно, ничего не хочу сказать про Червоненко, — начал Семочкин, — паренек он был неплохой. Только… Там знаешь, какие киты сидят! По почерку
— Правильно! — поддержал Дорогин. — И послать надо… Ну, скажем, Архипцева, командира «сто пятнадцатой». Ясно?
— Нет, — угрюмо ответил начштаба.
— Потом объясню. Вы свободны, товарищи…
Дорогин подождал, когда в комнате остались только Семочкин и начштаба, надел фуражку и тоже направился к дверям.
— Вы надолго? — спросил Семочкин.
— Нет. Я здесь на к-крыльце постою… Вы пока п-подработайте задание Архипцеву, — ответил Дорогин и вышел из комнаты.
Начштаба посмотрел на Семочкина и, для верности оглянувшись на дверь, с осуждением покачал головой:
— У меня такое впечатление, что этот экипаж его пунктик!
— Хорош пунктик! — с горькой усмешкой откликнулся Семочкин. — Посылать мальчишек к черту в зубы…
— Каждый любит как может… — сказал начштаба и засмеялся.
На гауптвахте по одну сторону щита, разгораживающего землянку, сидел Женька, по другую — Архипцев и Гуревич.
Стена, разгораживающая землянку на две комнаты, была расчерчена на квадраты, слева и сверху от которых нарисованы цифры и буквы. Шел «морской бой».
Женька старательно отмечал свои попадания и промахи на проверочном поле и бормотал себе под нос:
— В-7 мимо? Ясненько… Значит, В-4.
Сергей внимательно всматривался в проверочный квадрат, а Венька лежал на нарах и ныл:
— Серега, а когда же я опять играть буду?
— Когда круг кончится, — безжалостно ответил Сергей. — В этом вся прелесть олимпийской системы. Игра на вылет…
— «Луч луны упал на ваш портрет…» — печально засвистел Венька.
Он вгляделся в квадраты Сергея и вдруг почти незаметно перешел с утесовской мелодии на морзянку. Теперь он высвистывал точки и тире.
Женька удивленно прислушался, и его физиономия постепенно расплылась от счастья.
— Г-3! — закричал он.
— Попал, — ответил Сергей.
Венька продолжал как ни в чем не бывало высвистывать морзянкой номера квадратов друга.
— Г-4! — продолжал Женька.
— Попал, стервец! — удрученно вздохнул Архипцев. Он со вздохом отметил Женькино попадание и нечаянно встал так, что закрыл Веньке весь свой квадрат.
— Серега, прими немного вправо, — невинно сказал Венька.
Ничего не подозревая, Сергей отодвинулся.
Венька быстро и коротко просвистел одну букву и одну цифру.
Женька на своей половине принял морзянку и крикнул:
— Г-2!
— Убил, подлая душа… — сказал Сергей и вычеркнул «эсминец».
И тут впервые до Сергея донеслась морзянка. Он мгновенно все понял, повернулся к Веньке и очень строго сказал:
— Гуревич, не подсказывай! Выведу!..
Из-за стенки послышался «ученический» голос Соболевского:
— Мы больше не будем…
И так как Сергей не ответил, Женька постучал в перегородку и сказал: