Ты теперь мой враг
Шрифт:
Внутри появляется смутное беспокойство. Глеб мне, конечно, по-другому преподнёс.
— Плюс Мирослав разыскивал эти бумаги, указывая на тебя, — продолжает Бронский. — Намекая, что у вас с Глебом план.
Демид выдерживает паузу и снова продолжает:
— Я заранее понимал, что ничего у вас не выйдет, и наблюдал. Мне пришлось ввязаться, чтобы знать о планах Астахова. Юдин не тот человек, с которым следует вести свои игры. Оттого и предупреждал Глеба. И тебя.
— Демид, я была даже не в курсе,
Он теперь кивает. Вижу, что он верит. Сейчас — верит.
Но так было не всегда.
Бронский снова обдаёт меня убивающим спокойствием:
— Но это всё уже вообще неважно. Юдин получит свои документы, и больше тебя не побеспокоит.
Сердце обрывается вмиг. Если верить Глебу, то хорошего в этом ничего нет, и против воли начинают дрожать пальцы, я хмурюсь в надежде, что есть выход:
— А что будет с тобой? — чувствую, как в груди снова расползается тревога.
— Не переживай. Я всё улажу.
— Демид… Может, есть другой выход?
Я вспоминаю про конверт и о том, что говорил Астахов, поэтому молчу, не продолжая.
— Мы сейчас в одной связке, Лика. Пока я занимаюсь проектом, он мне ничего не сделает.
— Пока? Ты ведь планируешь от него отказаться?
— Конечно. Каждый этап — новый договор, я не подписывался на всё. Это незаконный проект, Лика. Я и нужен Юдину, чтобы потом меня подставить. Так бывает в мире бизнеса, — снова смешок.
— Но он ведь тебя не отпустит… Демид, он… Ты ведь много знаешь, а Юдин не тот, с кем можно договориться!
Чувствую, что Демид всё уже решил, он всё это понимает, но тем не менее, заднюю не даст. Юдину просто не выгодно будет оставлять Бронского в свидетелях. Гарантией могли бы стать документы, которые хранила бабушка, но если он их отдаст…
Страх пробирается по венам оцепенением, но Бронский неумолим:
— Говорю же, всё в порядке. Я всё продумал, — он выдерживает паузу, смотрит на массивные часы на руке и делает глубокий вдох. — Поезжай домой, Лика. И… жди звонка.
Последнюю фразу он добавляет, прибивая взглядом к месту.
А потом поднимается и бросает на стол несколько купюр, следую за ним, и выходим из ресторана вместе. Мы не сговариваемся, но идём теперь рядом, я лишь на полшага отстаю, а на парковке у моей машины он вдруг оборачивается, и притягивает меня к себе.
Это происходит так внезапно: порыв выбивает почву из-под ног, я тут же шумно выдыхаю, но Демид к губам не тянется, он целует меня куда-то в висок и прижимает так крепко, что кружится голова.
— Всё будет хорошо, Лика, — говорит он тихо, но уверенно. — Пожалуйста, верь мне. Всё будет хорошо.
Я чувствую, как колотится его сердце. Слова застревают в горле, накатывает внезапная волна отчаяния…
Всё-таки не выдерживаю:
— Прости
— Тише, малыш, тише, — зарывается руками в мои волосы. Выдыхает. — Тебе не за что просить прощения. Я давно уже… Давно…
Его учащенный ритм, его близость и шумный вдох забирают все силы. Я просто стою, зажмурившись, и тону. В его объятиях, в его словах, в нём.
Затем он немного отстраняется и берет моё лицо в ладони, а я поднимаю на него глаза. Смотрит так, что внутри всё сжимается, и кажется, хочет что-то сказать, но не продолжает. Держится, напрягая скулы, у меня сердце прямо сейчас разрывается от того, каким отчаянием окутывает его взгляд. А может я себе придумываю, но отчего-то в груди бьётся уверенность, что эти объятия не просто порыв. Это чувство. Наше, общее, болезненное, но которое ещё можно спасти.
Демид бросает взгляд на мои губы и тут же прижимается к ним. Целует жадно, требовательно. И я отвечаю на поцелуй, цепляясь пальцами за его рубашку. А когда резко отстраняется, говорит, тяжело дыша:
— Я всё решу.
И я верю ему. Демид утверждает, что всё будет хорошо. Значит, так и будет.
Он уходит, а я так и смотрю ему вслед какое-то время. Сажусь в машину, трогаю губы — они горят, и я обнимаю себя за плечи. В памяти, как яркой молнией, вспыхивают его слова — он простил. Давно. Он меня простил. После того, что я вытворила. Без объяснений, без оправданий. Просто простил.
И попросил ждать звонка. Он мне позвонит? Нет, он не так сказал. Но я надеюсь, что звонок будет от него.
Домой я ехать не хочу, да и не могу. Проходит по меньшей мере час, прежде чем я решаюсь сделать то, что чувствую. Я не всё ему сказала. И он меня выслушает.
Внутри всё скручивает в тугой узел — слишком поздно приходит осознание, что Демид будто прощался со мной, и теперь я боюсь опоздать. Звоню по уже знакомому номеру, выбитому золотыми чернилами на чёрной поверхности плотной бумаги и слушаю долгие гудки.
Но сегодня Мирослав трубку взять не желает. Бью по рулю и ругаюсь в пустоту.
И больше не мешкая, еду в офис Демида. Уже подъезжая с другой стороны дороги, мне вдруг кажется, что от парковки отъезжает знакомый джип, который я видела у набережной, но на сто процентов не уверена, что это он. Вот только если вдруг авто кого-то из людей Мирослава, если я опоздала… Даже думать не хочу.
Решаю оставить машину на другой стороне дороги, здесь широкие полосы и двойная сплошная, чтобы развернуться и попасть на ту часть, нужно сделать большой крюк, к тому же при объезде есть возможность встрять в пробку. Неудачное время, слишком много машин. А я спешу.