Ты – всё
Шрифт:
– Со мной тоже, Ю.
– В тот день, когда узнала, что были еще Заи, – уточняет она.
– В тот день, когда узнал, что ты написала заявление, – хриплю я.
Юния сжимает губы и качает головой.
– Это мама… Смешно, но она была уверена, что добровольно я с тобой не могла переспать. Представляешь? Дескать, я у них такая хорошая! Знала бы она, как я кончала с тобой! Нет, правда, смешно. Я не знаю, как еще на это реагировать, лишь бы не психовать. Не хотелось бы, чтобы ты сейчас на нее злился… Мама тоже изменилась,
– Как я могу не верить, если ты говоришь.
– А тогда… Она со своим знакомым следователем нарушила закон. От моего имени накатали это заявление. Я забрала, как только смогла!
– Вернемся к Поверину, – напоминаю о том, что тогда лишило, на хрен, всякой надежды и причинило боль, побившую по силе весь гребаный год реабилитации.
– Да… Я попросила его меня поцеловать, чтобы ты увидел…
– Я увидел. Решил, что ты счастлива с другим.
– Так и планировалось… Боже… Прости… Мне казалось, что ты меня использовал… Получил, что хотел, и ушел. Так все говорили.
– Запомни, Зай: уходят не тогда, когда получают то, что хотели. А наоборот: когда получают не то, что хотели. По первому сценарию – желаемое за одну ночь не отпускают. Его берегут. Стремятся любыми путями присвоить, понимаешь?
– Да, – толкает сдавленно.
– Я хотел тебя присвоить, Ю. Я собирался на тебе жениться. Я принял это решение еще в тот день, когда ты пела на футбольном поле. Помнишь этот выездной матч? – дожидаюсь, пока изумленная Зая кивнет. – В тот день я поклялся себе, что ты станешь Нечаевой. И делал все, чтобы эту мечту осуществить. Пока не вмешались обстоятельства, вынудившие меня улететь в Германию.
– Я-я-ян… – суматошно гладит мое лицо руками. – Мне страшно думать, что это были за обстоятельства.
– Не думай.
– Так просто?
– Так просто, – выдыхаю, убирая приклеившуюся к ее влажной щеке прядь. – Я здесь, Ю, – прохожусь ладонями по ее волосам. – Я с тобой. И всегда буду.
– Ты мой ключ к себе, Ян. Ты мое лекарство от всех болезней. Ты мужчина, которым я восхищаюсь.
Сердце снова на грани. В нем рваные раны. Но каждая заполнена эфиром любви, о которой Ю продолжает говорить.
– Я люблю тебя… Хоть часто кажется, что любить тебя по сложности равносильно тому, чтобы строить новый мир. Я к этому готова. С тобой чувствую силу. И за это люблю еще больше. Прости, не могу об этом молчать.
– Все нормально, – храбрюсь, выдерживая характер.
– Терпимо? – переспрашивает с долей иронии.
Сдвигая брови, хмурюсь. Но одновременно с этим глажу ее и через боль улыбаюсь.
– Терпимо, Зай, – подтверждаю, уже не замечая того, как без конца поправляю ее волосы. – Значит, с Повериным совсем ничего не было? – уточняю с ебучим терпением Титана.
– Не было. Мы расписались, чтобы получить реальный шанс на опеку над Натаном. Ты же сам все понял. Говорил, что думаешь, будто я ни с кем, кроме тебя,
Меня ослепляет эмоциями. Морщусь от них, но продолжаю улыбаться. И нежно гладить Юнию тоже не прекращаю.
Вопреки заранее выставленным блокадам, проскальзывает похоть. Разгоняет кровь. После первого же круга сгущает, наполняя плоть жгучим жаром и разбивая ткани ломотой. Требует незамедлительного утоления голода.
– Боялся поверить, – хрипло объясняю свои сомнения.
– Боялся? Не верю. Ты неспособен, Ян.
Польщенный ее выводами, усмехаюсь.
– Пусть так. Разубеждать не стану.
– А можешь мне сказать… Что ты подумал, когда увидел меня в этом году?
– Подумал, что за новую ночь с тобой пережил бы весь этот кошмар еще раз.
– Весь этот кошмар? Ты про разлуку?
– Не только.
– А про что?
– Мне тебя не хватало каждую чертову минуту из этих гребаных четырех лет, что еще я мог подумать? – возвращаюсь к сути вопроса, чтобы отвлечь ее от неудобных для себя расспросов.
– Четыре с половиной. Почти пять, – поправляет Ю со вздохом.
– Четыре, – настаиваю я, прежде чем выдать безопасный секрет. – Я приезжал к универу весной, как только вернулся в Одессу. И потом – все это время до нашей встречи в июле.
– Я-я-ян… – протягивает растерянно. – Я не знала.
– Конечно, не знала. Потому что я этого не хотел.
– Тогда ты решил заманить меня в свою компанию?
– Заманить… – усмехаюсь, якобы это слишком яркоокрашенный глагол. Вот только «якобы» здесь главное слово. Подтверждаю ведь: – Тогда.
– Ох, Ян Романович… – вздыхает и ненадолго замолкает. – Едем домой? Мне еще много нужно тебе рассказать.
– Едем. Мне много нужно тебе показать.
[1] Предлог «за» здесь использован намерено. Так говорят в Одессе.
[2] Бабулинг – соединение слова «бабушка» и термина «буллинг».
46
Ты в моем сердце один.
Быть представленной родственникам и друзьям Нечаевых в качестве невесты Яна мне выпадает на следующий же день после сватовства.
Илье двадцать один. Банкетный зал в одном из помещений развлекательного комплекса, которым владеет мой Нечаев. Уютное торжество. Ненавязчивая и приятная праздничная программа.
И вдруг на сцене вместо поп-группы, которую все ждали после объявления ведущего, появляется Агния. С огромным белым питоном на шее она идет под фанфары к микрофону.
– О Боже… – выдыхаю я шокированно.
Следом стынут улыбки наших родителей. Еще секунду назад по всем внешним признакам было понятно, что они успешно «переобулись» и успели вкусить чувство гордости за то, где и в каком статусе мы все сегодня находимся.