Тыл-фронт
Шрифт:
Позади раздался тяжелый лязг гусениц. Его расслышал даже Рощин внутри танкетки.
— Жми, а то раздавят! — крикнул майор водителю.
Выскочив к мосту, Рощин увидел на противоположном берегу несшийся на бешеной скорости грузовик. Сорванный порывом воздуха брезент открыл белевшие в кузове ящики.
— Врешь, не выйдет! — зло выкрикнул майор, разгадав намерение японца. Припав к пулемету, Рощин застрочил длинной очередью. Грузовик вильнул из стороны в сторону и на — полном ходу сунулся в кювет. И сейчас же страшный грохот покрыл гул боя, горячий вихрь сдунул в воду бежавших по мосту солдат.
Танковый десант ворвался в город на полном ходу, ведя ошеломляющий огонь.
—
Он видел, как ринувшиеся с хребта к реке обезумевшие японцы вот-вот сомнут его цепи…
* * *
В полдень подполковник появился в небольшом кирпичном доме, где разместился штаб дивизии.
Цел? — поднялся ему навстречу полковник Орехов. — Молодец! Да… За удар по Мулину хвалю, а за браваду на перевале придется не представлять к награде.
— Какая бравада? — удивился Свирин.
— Прогулочка на танке под пулями, — едко напомнил Орехов.
— И вы так думаете? — взглянул подполковник на начальника политотдела.
— Послушаю, — неопределенно пожал тот плечами.
— Да из этой жаровни с крышкой я бы ни черта не увидел! — воскликнул Свирин. — Полк пошел в атаку, а я бы залез в танк.
— Не полк, а батальон, — спокойно возразил Орехов.
— Ну батальон… Я с ним, я и командую, — и, хмуро взглянув на командира дивизии, добавил: — На хребет лез не за орденом и в танк из-за него прятаться не буду, но если заслужил, подавай!
— Вот это верно! — заключил начальник политотдела. — Будем считать инцидент исчерпанным? — взглянул он на Орехова. — Этот без дела под пули не полезет.
— Да ну его к черту! — рассердился комдив. — Солдат учим, а сами лезем…
— Иногда нужно, — заметил начальник политотдела.
— Следующий раз посажу под арест, — заверил Орехов. — Докладывай, Какие потери…
2
— Мы должны знать, мадам Тураева, каждый шаг генерала Кислицына и всего белоэмигрантского центра, — сказал Маедо, листая бумаги. Остановившись на оперативной сводке, капитан слегка отодвинул папку и, не глядя на Веронику, продолжал: — После некоторых известных нам акций мы не можем доверять не только агентам Кислицына, но и ему самому…
Тураева быстро скользнула взглядом по строкам: «Совершенно секретно. Штаб Квантунской жандармерии. 11 августа. Войска оставили Лишучжень, Мулин, Фудзин, Цикэ. Противник продвинулся на сто-сто пятьдесят километров. Примите срочные меры для уничтожения…»
Ниже текст предусмотрительно закрывала рука Маедо. Тураева была поражена. То, что сообщалось в газетах и даже в кругах эмигрантов, еще оставляло надежды на благополучный исход войны. Но то, что она прочла сейчас, привело ее в ужас. Она слишком хорошо знала Маньчжурию, чтобы не понять бедственности японских войск. Собственно, Тураеву беспокоило не поражение Квантунской армии. Для нее это было совершенно безразлично. Для нее исход войны являлся не психологическим вопросом чести и жизни, а дилеммой существования. Тураева почувствовала, что служивший ей пристанищем атолл ускользает, и она повисает над бездной, пока еще в достаточно широкой петле. Сейчас Вероника убедилась, что петля стягивается, сдавливает тело, горло. В Маньчжурии оставаться она не могла: во-первых, ничего хорошего не предвещал приход советских войск, во-вторых, более страшное, Японская разведка не любит оставлять живых свидетелей, тем более располагающих большой осведомленностью. По этой же причине исключена
— В свое время мы оказали некоторым русским большое доверие. Сейчас они много знают и мечтают спекулировать этим. Мечтают в будущем покупать себе жизнь, но они забывают, что их судьба в наших руках. Завтра, мадам Тураева, вы получите от меня некоторые указания…
Вероника откинулась на спинку кресла и облегченно вздохнула. «Значит, еще есть время», — подумала она.
— Вам плохо? — спросил капитан, заметив на ее лице проступившую бледность.
— Последнее время, господин Маедо, нездоровится мне, — вяло проговорила Тураева. — Вы не смогли бы помочь мне попасть на один из курортов Японии? — пристально глядя в глаза капитану, спросила она в свою очередь.
— Для этого нужно много денег, — ответил Маедо и сейчас же добавил: — Но генерал Кислицын, наверно, скоро умрет, вы сможете располагать всеми его ценностями. Тогда, при первой возможности, я смогу вас взять в Японию.
— Но этой возможности может и не представиться? — поняв капитана, спросила Тураева.
— Это будет зависеть от вас.
— Но мне нужна ваша помощь.
— Да, — согласился Маедо. — Я вам скажу, когда это…
Тураева поняла, что разговор окончен. Чувствуя слабость и головокружение, она оставалась еще некоторое время в кресле. Потом медленно встала и направилась к двери.
— Через час здесь будет генерал Исии, — словно извиняясь, проговорил Маедо.
* * *
Начальник Семьсот тридцать первого бактериологического отряда генерал Исии медленно поднялся на второй этаж и прошел в приемную военной миссии. Маедо отвесил короткий поклон и раскрыл перед ним дверь в кабинет начальника. Генерал Янагито вышел из-за стола и почтительно проговорил:
— Прошу, генерал Исии. Через несколько минут будет Хасимото. Он доложит некоторые указания начальника генерального штаба.
Исии не был подвластен военной миссии, хотя его отряд и входил в состав Харбинского гарнизона. Работа бактериологического отряда была известна только генеральному штабу и некоторым высшим чинам Квантунской армии. Но потому, что Исии являлся частым гостем столицы и был вхож даже в августейшие апартаменты, Янагито относился к нему с подчеркнутым вниманием и любезностью. Генерал знал, что бомба «И» — потенциальная сила империи.
На совещание были вызваны начальники особых служб: жандармских управлений, тюрем, эпидемических и бактериологических отрядов и отделений, лагерей военнопленных.
При появлении Исии офицеры встали.
— Прошу, господа, садиться! — тихо проговорил Исии, опускаясь в кресло. Он прикрыл глаза и, казалось, уснул. Его бледное лицо с высоким лбом и резко очерченными скулами дышало жестокостью.
Хасимото появился в кабинете вместе с начальником Квантунской жандармерии. Ответив на общий поклон, он подошел к столу и взглянул на Янагито. Тот чуть заметно кивнул головой.
Генерал Хасимото не стал делать анализ военных действий в Маньчжурии. Он изложил план чрезвычайных мероприятий: