Тыл-фронт
Шрифт:
Маршал выдвигал Десятки предположений, сопоставлял с обстановкой на фронте и сейчас же отбрасывал их. Василевский знал потенциальные возможности Квантунской армии, но не мог предугадать, в какой степени генералу Ямада и его штабу удастся в создавшейся обстановке использовать их. Не полководческие навыки Квантунского генералитета, а его оперативная изощренность оставались загадкой для маршала: удастся ли японскому командованию раскрыть замысел операции и противопоставить ему ответный маневр? И в чем его секрет?
В германской тактике для Василевского не осталось лабиринтов. В последнее время маршал командовал Третьим Белорусским
Главнокомандующий остановился у стола и снова склонился над картой. Обхватив седеющую голову руками, он тяжело задумался.
— Что же ты замышляешь, барон Ямада? — вполголоса проговорил он, скользя взглядом по изломанной линии фронта.
Из Забайкалья выставилось несколько длинных красных стрел к Чанчуню: подвижные соединения маршала Малиновского продвинулись в глубь Маньчжурии уже на сто двадцать километров. «Если и завтра будут продвигаться с таким темпом, то тылы останутся далеко позади, — подумал маршал. — Нужно добавить Родиону Яковлевичу транспортной авиации. Пусть подвозит горючее, воду и продовольствие танкистам по воздуху».
В Приморье выдвинулись пока коротенькие стрелы навстречу Забайкальским. Войска маршала Мерецкова преодолели Хутоусский и Мишаньский укрепленные районы и отбросили противника на двадцать километров. Второй Дальневосточный фронт генерала Пуркаева, поддерживаемый кораблями Амурской флотилии, форсировал реки Амур и Уссури.
Но в тылу войск остались действующие, хотя и блокированные, укрепленные районы с крупными гарнизонами. «При малейшем замедлении темпа операции они могут перейти от пассивной обороны к активным действиям и стать очень опасными…»
Размышления главнокомандующего прервал уполномоченный Комитета Обороны.
— Простите, Александр Михайлович, я не помешал вам? — извинился он, входя в кабинет.
— Нет, нет! Наоборот! — поднялся ему навстречу маршал.
— Наоборот тоже не может быть, — пошутил уполномоченный. — Я зашел проститься. Через час вылетаю в Москву. Новость хочу сообщить. Я из крайкома. Связывался с Москвой. Японское правительство заявило о готовности капитулировать, но при условии сохранения прерогатив их монарха. Согласованный ответ союзников: капитуляция без всяких условий.
— Правильно! — подтвердил Главнокомандующий. — Они уже на полпути к благоразумию, которое им предлагали миром.
— Вам начальник Генштаба передал: при отказе от безусловной капитуляции Тихоокеанскому флоту быть в готовности к переброске и поддержке десантов в собственно Японию.
— Слушаюсь!
— И еще новость, — сказал уполномоченный. — Американцы сбросили вторую атомную бомбу на Нагасаки.
— Это ни к чему! — недовольно заметил Главнокомандующий. — Зачем истреблять
— Военная, авантюристическая, Александр Михайлович! — отозвался уполномоченный. — Предостеречь на будущее кое-кого. Как на фронтах?
— Операция развертывается успешно. Квантунские войска, хотя и оказывают упорное сопротивление, отброшены по всему фронту.
«Чего ж он недоволен?» — подумал уполномоченный и вслух:
— У вас есть сомнения?
— Меня беспокоит бездействие командования Квантунских войск, — после долгого молчания признался маршал. — Армии барона Ямада, кажется, действуют непланомерно, а огрызаются, отбиваются, чего-то выжидая. — Главнокомандующий в раздумье заходил по кабинету. — Растерянность не свойственна барону. Значит, он замышляет какую-то крепкую хитрость. Какую? — остановился он, взглянув на уполномоченного. — Он может применить азбучную тактику: до подхода и перегруппировки стратегических резервов перейти к активной, подвижной обороне. Резервы могут подойти из Японии в Корею только через порты Юки, Расин, Сейсин. Оттуда к фронту только через Чанчунь, Гирин, Муданьцзян. Для этого необходимо до двух суток.
— Значит, нужно не позволить подойти резервам, — заметил уполномоченный. — И не позволять японским войскам закрепляться на промежуточных рубежах; занимать их вместе с ними: авиационными, танковыми десантами…
— Нужна стремительность, в два-три раза выше плановой, — подтвердил маршал.
— А как бы вы, Александр Михайлович, сами поступили в этом случае? — спросил уполномоченный.
Главнокомандующий чуть заметно усмехнулся и подошел к карте.
— Я бы на месте барона Ямада скачком, броском, как угодно отвел войска даже, не на тыловой рубеж к Муданьцзяну, а сразу на рубеж Гирин — Чанчунь — Мукден. Это бы ускорило соединение с резервами, предоставило бы два-три дня для перегруппировки войск и подготовки контрнаступления.
— И вы разрешили бы генералу Ямада это сделать? — удивился уполномоченный.
— Нет! Я не позволил бы это сделать… Да! А ведь, пожалуй, этот вариант заслуживает внимания, но нужна глубокая разведка.
Главнокомандующий снова заходил по кабинету. Интуиция полководца подсказала ему, что генерал Ямада не может пройти мимо такого варианта.
— Что доложить Комитету Обороны? — взглянув на часы, спросил уполномоченный.
— То, что вам известно, и добавьте, что в силу настоятельной необходимости темп операции будет удвоен. Для Ставки возьмите мерилом Муданьцзян. По плану он должен быть взят на восемнадцатый день, а возьмем… — маршал на мгновение взглянул на карту, словно проверяя свои расчеты, и заключил: — на восьмой день. Кольцо сомкнется вокруг Квантунской армии двадцатого-двадцать второго августа.
«Ямаде надо закрыть пути подвода резервов, — думал Главнокомандующий, проводив уполномоченного. — Нужно рассекать Квантунские войска. Пока Ямада задумает начать решительные действия, у него не должно быть фронтов, армий, дивизий, а блуждающие по тайге неуправляемые группы войск, без общей цели, задачи и руководства…»
Маршал позвонил. В кабинете появился полковник Курочкин.
— Пригласите начальника штаба, — приказал Главнокомандующий.
— Он на прямом проводе с Забайкальским фронтом, товарищ маршал! — доложил полковник.