Тыл-фронт
Шрифт:
— Серафим Онуфриевич! Вот здорово! А я смотрю, кто, думаю, порядки наводит… Кто еще из наших?
— С этим эшелоном никого. Вы далеко ли путь держите?
— В Уссурийск, в школу АИР[50]… Как там у нас? Где сейчас дивизион?
— В Харбине стоим… Почти всех наградили. Мне орден Красной Звезды… Еще, говорят, медаль какая-то будет…
— Будет! «За победу над Японией». Денисовича чем наградили?
— Денисович две награды получил: медаль «За боевые заслуги» и орден Отечественной Войны.
— Здорово! А? Где майор Бурлов?
— Учится ходить на одной ноге. Все такой же,
К друзьям тихим шагом приблизился Киоси. Остановившись против Варова, он низко поклонился ему.
— Ты чего это? — опешил Земцов. — Рехнулся сегодня, что ли? То драку свел, теперь это…
— Подожди, Онуфриевич… Мы, кажется, знакомы… Киоси?
Шофер обрадованно затряс головой и снова поклонился.
— Чего же кланяешься? Здравствуй! — подал Петр руку.
Киоси попятился было назад, но потом быстро схватил руку.
— Герои Совета Союза!
— Где же ты познакомился с ним?
— Длинная история! В беде… Ему доверять можно, — уже серьезно добавил Петр.
— Я доверяю ему. Ты, Петя, дай мне свой адрес, — попросил Серафим Онуфриевич. — Обязательно пиши… а то разъедемся по домам.
Варов достал блокнот, что-то написал и, вырвав лист, подал Земцову.
— Это адрес Сони Давыдовой, помнишь? — пояснил он. — Своего у меня пока нет. Пишите ей, а она перешлет мне. Она будет знать мой адрес.
Когда поезд тронулся, к Варову подошел полковник.
— Вот вы, старшина, какой! — немного удивленно проговорил он. — А я думал: попал в мягкий вагон за чипы папаши… Давно удостоились? Поздравляю!
2
За несколько дней до «Сгиуки-кворей-сан» — национального праздника осенней жертвы в честь душ императорских предков, в который император проводит церемонию поклонения в присутствии всех сановников, Танака вступил в партию «Тенгуто». «Тенгу» — это божественные существа, которые учили когда-то самураев владеть мечом. Но так как настоящий орден самураев исчез, исчезли и «тенгу». Названа партия именем этих существ не случайно. Она должна возродить самурайские традиции и научить своих членов владеть мечом. Официально партия себя еще не объявила, но в ней уже более ста членов, которые раньше входили в «Общество черного дракона». Партия будет бороться за поддержку императорской системы: «Пусть вселенная будет только обиталищем, управляемым императором!» В необходимости этой борьбы Танака не сомневался. Ведь «император — источник всего!» А последние дни наполнили сердца его верноподданных скорбью. Еще в прошлом месяце государь предпринял паломничество в храм Исе и сообщил своей прародительнице богине Аматерасу-о-миками об окончании войны. Вслед за этим по столице поползли зловещие слухи, что его величество в ближайшее время снимет с себя звание земного божества.
С приходом американцев стало известно, что высшее командование и видные государственные слуги императора именуются «военными преступниками» и в скором времени предстанут перед военным трибуналом Союзных держав.
В первые дни оккупации империи были упразднены императорская штаб-квартира, генеральный штаб, военное министерство, полиция по контролю над мыслями верноподданных, военные учебные заведения.
Но вслед за этими скорбными реформами последовали и ободряющие: директива номер три Макартура обязывала дзайбацу начать производство.
Убедившись, что ему не угрожает никакая опасность, Танака большую часть времени проводил в городе, разыскивая друзей из офицерского корпуса, чтобы включить их в партию «Тенгуто». Чаще он был в районе Хибия, где в шестиэтажном здании Дайници — общества взаимного страхования жизни, теперь помещался штаб Макартура. Каждый раз его влекла сюда какая-то неудержимая сила. Издали Танака видел несколько раз генерала Макартура — высокого, сутулого мужчину с гладко зачесанными волосами. Каждый раз его окружали корреспонденты с блокнотами и фотоаппаратами, кинооператоры. И все это происходило в сотне метров от высочайшего двора. Танака в таких случаях хотел бросить в американца бомбу.
В этот раз Танака увидел подполковника, который в памятную ночь офицерского восстания руководил дворцовой группой и лично убил начальника лейб-гвардии генерала. Мори. Он совсем преобразился: модный костюм европейского покроя, большие очки в роговой оправе, трость. Подполковник бесстрашно расхаживал неподалеку от подъезда штаба, очевидно, кого-то поджидая. «Не думает ли он отправить Макартура в потусторонний мир?» — довольно подумал Танака, вглядываясь по сторонам и направляясь к подполковнику.
— Танака-сан! — удивленно и радостно воскликнул тот, заметив майора. — Верные слуги государя не должны оставлять его в терзаниях и легко уходить из жизни. Это — дезертирство.
— Безусловно! — охотно согласился Танака, ощупывая взглядом карманы собеседника, но они были пусты. — Я состою в партии «Тенгуто», — добавил майор. — Длинноволосых домовых! — рассмеялся подполковник, но, заметив недовольную гримасу Танака, быстро добавил: — Это хорошая партия, но сейчас нужны не слова, а дела!
— Ты собираешься убить кого-нибудь из американцев? — с окрепшей надеждой спросил Танака.
— Нет! Я собираюсь встретиться с американцем, — с хитрой улыбкой ответил тот.
— Ты хочешь прислуживать им? — уже враждебно осведомился Танака.
Подполковник похлопал его по плечу и рассмеялся. Танака не понравилась его чрезмерная веселость.
— Тебе бы тоже не мешало прислуживать им! — объявил подполковник. — Штаб Макартура создает организационный армейский отдел. Пока он будет называться «Лига службы безопасности». В ее задачу входит обнаружить всех уцелевших офицеров, установить с ними связь…
— И продать Макартуру? — зло прервал его Танака. — Макартуру они нужны как будущая армия, — возразил подполковник. — Как только уймется победный марш Потсдамской декларации, они потребуются. Подожди, я тебя сейчас представлю этому полковничку! — пояснил подполковник.
Танака взглянул на приближавшегося к ним американца и обмер. В нем он узнал немца Ремера, которого ударил палкой в Харбине в минуту молчания. Но теперь этот «немец» был в форме американского полковника, с раздобревшим, самодовольным лицом. Первой мыслью майора было — бежать.