Тыл-фронт
Шрифт:
— Отбой лету! — констатировал Рощин, выйдя поутру из своей машины. — Сегодня кончаем, сапер?
— Так точно! — отозвался тот, усиленно растирая себя снегом. — С десяток машин снарядов подвезем и бухнем!
В это время около бивуака остановилась машина Сахалянской комендатуры.
— Приветствую, майор! — крикнул комендант, спрыгивая с автомашины на ходу. — Тебе пакет!
Рощин вскрыл конверт. Штаб армии требовал отправить в свои части четырнадцать солдат, подлежащих демобилизации из армии.
— Менэ! Демобилизовать! — ужаснулся Денисович, выслушав сообщение майора. — Як же так?
Было смешно и грустно смотреть на посеревшее лицо бесстрашного рубаки, пронесшего в своем сердце большую любовь к людям и такую же ненависть к «человекам». Только за палаткой, очевидно, поняв случившееся душой, вдруг взревел неповторимым голосом:
— Б-р-атця, до-о дому!
— Что у вас намечается сегодня, майор? — спросил комендант, собравшись уезжать.
— Всего один взрыв на 12 часов дня, — доложил Рощин.
— В Сахаляне не полетят стекла, как в прошлый раз? — спросил комендант.
— Тогда взрывали боеприпасы, — обиженно отозвался сапер.
На родной земле хотите побывать? — неожиданно спросил комендант. — Через часик я тронусь на тот берег… Только предупреждаю: на реке шуга.
— Охотно еду, — согласился Рощин.
А я… А меня! — беспокойно зашептал Федорчук.
— Разрешите и старшину взять? — спросил майор.
Захватим и старшину, — согласился комендант. — В городе не были? Посмотрите.
Сахалян был изрядно разрушен японцами. Вид у него был мрачный, обветшалый, улицы грязные, пропитанные запахом нищеты. До войны он являлся шпионско-диверсионным форпостом. В явочных квартирах атамана Семенова здесь собирались все приверженцы молоха — символа жестокой и неумолимой силы, требовавшей от людей жертв. В захудалой гостинице заключались сделки на миллионные диверсии, убийства, заражения целых районов.
Напротив Сахаляна, на противоположном берегу Амура, был хорошо виден советский город Благовещенск. Катер, обходя ледовые поля, пересек реку.
— Выдно город пэрежил войну безбедно, — заметил Федорчук, когда уже шли по улицам Благовещенска. — Народ с виду крепкий.
— Всяко было, — отозвался комендант, из чего майор заключил, что тот местный служака. — За войну фронту дали шесть миллионов рублей. Вон там Дом Красной Армии, а это, откуда вышел военный, обком партии.
— Бурлов! — вдруг выкрикнул Рощин. — Простите! — бросил он коменданту и перебежал дорогу.
Федор Ильич даже слегка побледнел.
— Откуда, Анатолий?
— С той стороны — из Сахаляна…
— Со мною, Федор Ильич, по-гражданскому! — счастливо проворкотал Федорчук, обнимая Бурлова. — Старшина в демобилизации. Вы шо тут делаете?
Они перешли на противоположную улицу и
— Земли много в колхозах? — сейчас же хозяйственно осведомился Федорчук, как только Федор Ильич рассказал о назначении.
— Земли, Денисович, в области столько, сколько, пожалуй, на всей Украине. Только обрабатывать по-настоящему пока некому и нечем.
— Ну-у? — недоверчиво выдохнул Федорчук.
— Один живешь? — спросил Рощин.
— Один… пока, — с неловкой улыбкой отозвался Федор Ильич.
— Значит, разведал цель? — довольно пошутил Рощин.
— Знаешь кто? Клава Огурцова!
— Огурцова? — не то испугался, не то изумился майор и посмотрел на Бурлова. «Что ты сделал?» — хотел выкрикнуть он, но не смог.
Наступило долгое и неловкое молчание, и Рощин вдруг почувствовал, что не сможет сейчас взглянуть Федору Ильичу в глаза, и смотрел в землю. Тот, казалось, что-то ждал от него. Федорчук, поняв, что лишний, отошел в сторону и достал кисет.
— Ты ее хорошо узнал? Веришь ей? — наконец спросил Рощин.
— Верю, Анатолий! — тихо, но твердо отозвался Бурлов.
И снова то же гнетущее молчание.
— Ну хорошо! — тяжело выдохнул Рощин. — Тогда я тебе расскажу кое-что…
— Я знал, что ты так сделаешь! — казалось, с облегчением и радостью проговорил Бурлов. — Она мне все рассказала. И не только о тебе. Ты у нее особая статья… Вот тогда я ей и поверил! Она своевольничала, Анатолий. Пока я был в госпитале, остановилась на распутьи, раздумывала… Потом как-то мне все рассказала. Имел я право оттолкнуть ее на первом шаге?.. Да и люблю я ее! — уже просто и легко заключил Бурлов. — Ну а ты как? На вид — молодец! В харбинку ни в какую не влюбился?
— Подожди, Федор!.. А почему она не приехала с тобой? — допытывался Рощин.
— Дал срок ей подумать, — уже неохотно ответил Бурлов. — Рассказывай о себе.
Рощин отрицательно покачал головой и продолжал молчать.
«Ты умеешь просто решать сложные задачи… А я умею только запутывать простое…»
— Кондрат Денисович! — крикнул Бурлов. — Вы чего сбежали? Майор Рощин в Харбине не женился?
Что-то молчит.
— За него прострелили одну графиню, чи княгиню, чи атаманшу…
— Если бы, старшина, тебя не демобилизовали, сейчас бы отправил к местному коменданту под арест! — вдруг рассердился Рощин.
— Да я ничего, товарищ майор! — испугался Федорчук. — Если заробыв, то я пиду, хочь и демобилизованный.
Бурлов громко рассмеялся. Не выдержал и Рощин.
— Прости, Денисович! — хмуро извинился майор и скорее умоляюще; чем обиженно предупредил: — Только не лезь со своими медвежьими услугами, — и рассказал Федору Ильичу события последних месяцев.
— Ты ее любишь?