Тысяча городов
Шрифт:
Он пытался заставить Маниакеса тоже увидеть схему, подобную схеме многих прошлых атак макуранцев. Для макуранского командира было делом чести возглавить главное наступление своей армии. Здесь был Абивард, командующий армией и демонстративно возглавляющий наступление на видессиан. Если вы привели достаточно хороших войск, чтобы сдержать силы, которыми он командовал, вы выиграли битву, не так ли? Судя по прошлым битвам, ты это сделал.
«Я здесь», - выдохнул Абивард, тяжело дыша, нанося удар имперскому солдату. Парень принял удар на свой щит. Волны битвы унесли его от Абиварда прежде, чем
Когда начнется крупная атака справа? Инстинкт Ромезана подсказывал нанести удар изо всех сил и как можно скорее. Абивард удивился, что ему удалось так долго сдерживаться. Следующая вещь, о которой следовало беспокоиться, заключалась в том, будет ли Ромезан, сдерживающий себя от нанесения удара слишком рано, сдерживать себя настолько тщательно, что нанесет удар слишком поздно? Он сказал "нет", когда Абивард отдавал ему приказы, но…
В гуще сражений - впереди видессиане, позади макуранцы, пытающиеся продвинуться вперед, чтобы добраться до видессиан, - Абивард обнаружил, что не может отправить гонца в Ромезан. Руководить с фронта, которого он не ожидал, было невыгодно. Ему пришлось положиться на здравый смысл Ромезана - он должен был надеяться, что у Ромезана был здравый смысл.
Чем дольше продолжался бой, тем больше он сомневался в этом. Здесь, слева, его отряд и противостоящие им видессианцы были сцеплены вместе так крепко, как двое влюбленных в объятии, которое продолжалось, и продолжалось, и продолжалось. В центре пехотинцы Турана, держа свои ряды плотными, проделывали хорошую работу по сдерживанию и изматыванию своих конных врагов. А вон там, справа-
«Лучше бы что-нибудь случилось справа», - сказал Абивард, - «или видессийцы побьют нас здесь, прежде чем мы сможем побить их там».
Никто не обратил на него ни малейшего внимания. Скорее всего, никто его не слышал, не из-за шума боя вокруг и железной вуали, которую он носил на своем рту, заглушая его слова. Ему было все равно. Он тоже делал все возможное, чтобы создавать узоры, даже если они были не теми, которые он предпочел бы видеть.
«Давай, римезанец», - сказал он. Этого тоже никто не слышал. Чего он боялся, так это того, что Ромезан был среди толпы, которая не слышала.
Затем, когда он почти потерял надежду на нападение благородного из Семи Кланов, видессианские рожки, отдававшие приказы о передвижении имперских войск, внезапно протрубили сложную серию новых, срочных команд. Давление на Абиварда и его товарищей ослабло. Даже сквозь шум поля боя справа раздавались тревожные крики и торжествующие возгласы.
Казалось, с плеч Абиварда внезапно свалился огромный груз. На одно короткое мгновение битва показалась ему такой великолепной, восхитительной, захватывающей, какой он ее представлял до того, как отправился на войну. Он не устал, он забыл, что обливался потом, ему больше не нужно было слезать с лошади и опорожнять мочевой пузырь. Он заставил Маниакеса запереть входную дверь, а затем вышиб заднюю дверь.
«Вперед!» - крикнул он окружавшим его людям, которые внезапно снова двинулись вперед, теперь, когда Маниакес проредил свой строй, чтобы перебросить войска на другую сторону, чтобы остановить продвижение
Во всяком случае, так это выглядело. Если макуранцы продолжали оказывать давление с обоих флангов и в центре одновременно, как могли видессианские захватчики надеяться противостоять им?
В течение следующих нескольких часов Абивард выяснил, как. Он начал понимать, что Маниакес должен был быть не Автократором, а жонглером. Никакой бродячий шарлатан не смог бы проделать более аккуратную работу по удержанию такого количества отрядов солдат, летающих туда-сюда, чтобы не дать макуранцам превратить преимущество в разгром.
О, видессийцы уступили позиции, особенно там, где ромезан смял их справа. Но они не сломались и не обратились в бегство, как имели на это множество прав на протяжении многих лет, и они не позволили ни людям Ромезана, ни людям Абиварда найти брешь в их рядах, прорваться и отрезать часть их армии. Всякий раз, когда казалось, что это произойдет, Маниакес находил какие-то резервы - или солдат на другом участке сражения, которые не были так сильно стеснены, - чтобы броситься в прорыв и задержать макуранцев ровно на то время, чтобы позволить видессианцам сжаться и перестроить свою линию.
Абивард попытался послать людей из своего отряда в обход слева от себя, чтобы посмотреть, сможет ли он зайти в тыл видессианцам, обойдя их с фланга, если он не сможет пробиться сам. Это тоже не сработало. На этот раз более легкая броня, которую носили видессиане, сработала в их пользу. Имея меньший вес, их лошади двигались быстрее, чем у людей Абиварда, и, даже начав позже, они были в состоянии блокировать и опережать его силы.
«Тогда все в порядке», - крикнул он, снова собирая людей вместе. «Последний хороший рывок, и они будут у нас!»
Он не знал, было ли это правдой; при Маниакесе видессиане сражались так, как не сражались со времен Ликиния Автократора. Он знал, что еще один рывок - это все, что успела сделать его армия. Солнце садилось; скоро наступит темнота. Он направил своего коня вперед. «На этот раз, клянусь Богом, мы возьмем их!» - закричал он.
И какое-то время он думал, что его армия возьмет их. Видессиане отступали, отступали и снова отступали, их ряды редели, и позади них больше не было резервов, чтобы заткнуть брешь. И затем, когда победа была в руках Абиварда, достаточно близко, чтобы он мог протянуть руку и дотронуться до нее, подошел полк имперцев, несущийся во весь опор, и бросился на его людей, не только остановив их, но и отбросив назад. «Маниакес!» - закричали спасатели, прибывшие в последнюю минуту, и их командир. «Фос и Маниакес!»
Голова Абиварда поднялась, когда он услышал крик командира.
Он должен был продолжать сражаться изо всех сил, чтобы гарантировать, что видессианцы в свою очередь не получат слишком большого преимущества. Но он смотрел то в одну, то в другую сторону ... Несомненно, он узнал этот голос.
Да! Там! «Тикас!» - закричал он.
Отступник уставился на него. «Абивард!» сказал он, а затем презрительно: «Выдающийся сэр!»
«Предатель!» они взревели вместе и поскакали навстречу друг другу.