Тысяча городов
Шрифт:
Абивард наблюдал за Чикасом. Отступник начал рисовать солнечный круг Фоса, но остановился, едва начав движение. Вместо этого его левая рука изогнулась в жесте, который использовал Бозорг. Почти забыл, в чьем лагере ты был, не так ли? Абивард подумал.
Но возвращение Тикаса в лоно Макуранера, похоже, не было ловушкой. Он предупреждал о грядущей магии, и магия впереди действительно была. Он оказал Абиварду услугу, которую генерал вряд ли мог проигнорировать. В последний раз, когда они виделись, Тзикас сделал все возможное, чтобы убить
Волшебники, тем временем, продолжали свою магию. Наконец Абивард почувствовал резкий щелчок где-то прямо в середине головы. Судя по тому, как солдаты вокруг него воскликнули, он был не единственным. После этого мир казался немного чище, немного ярче.
«Мы пронзили колдовской туман, открыв его таким, каким он является на самом деле», - заявил Пантел.
«И что скрывается за этим?"» Требовательно спросил Абивард. «Какую еще магию оно скрывало?»
Пантел и Бозорг выглядели удивленными. Победив первую магию, они на мгновение забыли, что было дальше. Последовало более поспешное произнесение заклинания. Голосом, который предполагал, что ему трудно поверить в то, что он говорит, Бозорг ответил: «Похоже, это не скрывает никакой другой магии».
«Блеф!» Прогремел Ромезан. «Все это блеф».
«Блеф, который тоже сработал», С несчастным видом сказал Абивард. «Мы потратили много времени, пытаясь прорваться через их заслон. Мы почти наступали им на пятки, но это не так, больше нет ».
«Тогда давайте отправимся за ними», - сказал Ромезан. «Чем дольше мы стоим здесь и болтаем, тем дальше они отходят».
«Это так», - сказал Абивард. «Ты же не думаешь...» Он взглянул на Чикаса, затем покачал головой. Отступник не пришел бы в макуранскую армию, которой командовал Абивард, с единственной целью задержать ее. Маниакес не смог бы добиться этого от Чикаса, не тогда, когда он знал, что Абивард так же страстно, как и Автократор, хочет избавиться от него… мог ли он?
Взгляд Ромезана тоже метнулся к Чикасу. «Что нам теперь с ним делать?»
«Сбрось меня в Пустоту, если я знаю. Он сказал, что там творилось волшебство, и так оно и было. Он не волшебник, иначе он попытался бы убить Маниакеса сам, вместо того чтобы нанимать кого-то, кто сделал бы это за него. Это заставило Тзикаса прикусить губу. Абивард проигнорировал его, продолжая: «У него не было возможности узнать, что магия не хуже того, чем она оказалась, и поэтому он предупредил нас. Это кое-что значит».
«Насколько я понимаю, это означает, что мы не будем пытать его - просто отрубим ему голову и дело с концом», - сказал Ромезан.
«Твоя щедрость поразительна», - сказал ему Чикас.
«Как ты думаешь, что нам с тобой делать?
– Спросил Абивард, любопытствуя услышать, что скажет отступник.
Без
«Ничего, кроме клеветы на меня перед Шарбаразом, Царем Царей, да продлятся его годы и увеличится его царство», - сказал Абивард. «Ничего, кроме предложения убить меня в единоборстве. Ничего, кроме как ослабить мои войска в битве и уберечь Маниакес от разгрома. Ничего, кроме...
«Я сделал то, что должен был сделать», - сказал Чикас.
Каким образом клевета на Абиварда Шарбаразу считалась тем, что он должен был сделать, он не объяснил. Абивард задавался вопросом, знает ли он. Наиболее вероятным объяснением было то, что возвеличивание Тикаса действительно было чем-то, что Тикас должен был сделать. Однако, каким бы ни было объяснение, в данный момент оно не имело значения. «Ты не будешь командовать кавалерией в моей армии», - сказал Абивард. «До тех пор, пока я не буду уверен, что тебе можно доверять, ты - пленник, и ты можешь благодарить Бога, или Фоса, или кого бы ты ни поклонялся в любой конкретный день, что я не принимаю предложение Ромезана, которое, без сомнения, облегчило бы мне жизнь».
«Я нигде не нахожу справедливости», - сказал Тзикас, мелодрама пульсировала в его голосе.
«Если бы вы нашли правосудие, вам не хватило бы головы», Парировал Абивард. «Если вы собираетесь ныть, потому что не находите столько милосердия, сколько, по вашему мнению, заслуживаете, очень плохо. Он повернулся к нескольким своим солдатам. «Схватите его. Разденьте его и заберите все оружие, которое найдете. Обыщите тщательно, чтобы убедиться, что вы нашли все это. Держите его. Не причиняйте ему вреда, если только он не попытается сбежать. Если он попытается, убейте его ».
«Да, повелитель», - с энтузиазмом сказали воины и приступили к выполнению приказа с самым буквальным повиновением, какое только можно вообразить, сняв с Тикаса не только кольчугу, но также, поскольку их похлопывания не удовлетворили их, нижнюю часть туники и панталоны, так что он предстал перед ними, облаченный не более чем в гневное достоинство. Абивард поискал слово, чтобы описать выражение своего лица, и наконец нашел его на видессианском, поскольку имперцы больше наслаждались страданиями ради своей веры, чем макуранцы. Тикас, теперь Тикас выглядел замученным.
Несмотря на весь их энтузиазм, поисковики не нашли ничего необычного и позволили ему одеться еще раз. Видя, что Тзикас не был опасен сразу - за исключением его языка, оружия, которое Абивард с удовольствием вырезал бы из него, - основная часть армии отправилась в погоню за отрядом Маниакеса.
Видессиане, однако, хорошо использовали время, которое дала им их колдовская дымовая завеса. «Мы не собираемся их догонять», - сказал Абивард, пустив свою лошадь рысью рядом с лошадью Ромезана. «Они собираются спуститься к Лиссейону и следующей весной уйти, чтобы сражаться».