Тысяча и одна ночь
Шрифт:
— Забирайте! — произнёс покупатель, и, протянув продавцу – ту самую драную сумку, в которой и был доставлен Сабонис, в целости и сохранности, — Берите, берите, она и есть тот самый – подарочный прицеп!
И через мгновение добавил:
— Лёд тронулся, господа присяжные заседатели! Лёд тронулся!
И тут Николай, наконец, вспомнил: эти чистые глаза, этот уверенный взгляд он видел в Таганской тюрьме в тысяча девятьсот восемьдесят седьмом году, когда и сам сидел там по пустяковому
10. Стол был накрыт с размахом.
Стол был накрыт с размахом, Размахом был сосед по лестнице Теодор, числившийся не то плотником, не то дворником, но скорее всего – всё-таки космонавтом при ЖЕКе, ибо только и делал что летал, выполняя заказы на приобретение вино-водочной продукции. Но главное, это был человек, который никогда не стеснялся сесть на хвоста – как всегда застигая разгулявшуюся жертву – врасплох.
К счастью Николая, на этот раз Теодор Размаха – долго не задержался, он лишь успел помочь разложить на стол всё, что купил на закуску виновник: две банки – «Килька в томатном соусе»! Три сырка – «Дружба»! Яблоко – одно! Две конфетки «Подушечка» в ассортименте, на случай – а вдруг девчонки нагрянут!
Далее Размаха прямо из горла, засадил четверть бутылки и удалился, предупредив, что вечером – обязательно вернётся с другом Стёпой.
Николай, не любил Размаху – считая, что тот выпил почти половину всего того, что должен был выпить сам, ибо изначально покупал только для себя.
11. Проводы семейного счастья, начались с тоста.
За столом собрались только самые верные и преданные друзья Николая. Это: Исидор Яковлевич, Афанасий Яковлевич, Кирилл Яковлевич, Олег Яковлевич и Паша Эмильевич, все в бывшем разведенцы-брошенки, а ещё ранее дети сироты – посему близко к сердцу принимающие и сопереживающие – боль утраты. А так же две девицы, лет семидесяти.
Нет, этих вертихвосток, Николай и вовсе не собирался приглашать, они прибыли, частным порядком – вместе с Исидором Яковлевичем, и с пятилитровым бочонком квашеной капусты.
На вопрос:
— Зачем?
Исидор Яковлевич, отвечал:
— Когда по балде – трахнет! Будет с кем – по обниматься!
А пока скромно усевшись в уголочке, старушки тщательно пережёвывали – квашню, да так что заглушали треск стереофонического радиоприёмника – врубленного на полную громкость.
— Ну, Чудило! — произнёс Паша Эмильевич, обращаясь к Николаю.
Кстати, познакомьтесь ещё раз – «Чудило» – это настоящее прозвище Николая, ещё во времена своего юношеского возрождения, он подхватил это заразное имечко
С тех пор, так оно и повелось, не многие знали его настоящее имя, но зато все поголовно знали что он – Чудило и есть! Самый настоящий!
— Ну, Чудило! — произнёс Паша Эмильевич, — Будем!
— Будем! — поддержали его Исидор Яковлевич, Афанасий Яковлевич, Кирилл Яковлевич, Олег Яковлевич и Чудило.
Вторым тост поднял, по старшинству Исидор Яковлевич:
— Ну, Чудило! Будем!
— Будем! — присоединились к тосту Афанасий Яковлевич, Кирилл Яковлевич, Олег Яковлевич и Паша Эмильевич…
Ах да, и Чудило тоже присоединился, про него то – чуть было не забыл.
С третьим тостом вырулил из своего угла Афанасий Яковлевич, уже изрядно покачиваясь:
— Будем!
— Будем! — поддержали его Исидор Яковлевич, Кирилл Яковлевич, Олег Яковлевич и Паша Эмильевич в обнимку с Чудилой.
В общем – было весело, старухи уснули, Яковлевичи – ели кильку, а Эмильевич лишь скромно наливал себе и заливал в одну харю, далее уже безо всяких там – будем!
Четырёх бутылок через пару часов, было – как не бывало! Оставалась одна. Гулянье находилось в самом разгаре, и словно уже перевалив через хребет Памира, подступало к своей главной вершине – ту-Пик Коммунизма! Вот он! Оставалось лишь только занести ногу, и произвести последний - решающий шаг!
И никто даже не заметил, что Чудило, давно уже не присутствовал на перевале между хорошо, и очень хорошо! А первым занёс ту самую ногу –между прошлым и будущим, да так и упал, запнувшись о настоящее.
— Ну вот! Нажрались, теперь станут песни орать! — заявила одна из проснувшихся старушек. Всю капусту нашу сожрали, на месяц вперёд. Сволочи!
И действительно, далее были песни, была возня, был звон стаканов, и битая посуда: Исидор Яковлевич, Афанасий Яковлевич, Кирилл Яковлевич, Олег Яковлевич и Паша Эмильевич – буянили часов до двух ночи, причём они крепко набили морду, явившемуся невзначай к вечерней – Теодору Размахе, а так же его другу Стёпе.
Больше всех в потасовке усердствовал Паша Эмильевич, которому совершенно не понравилось, что Теодор, чем то напомнил ему – бездельника Карлсона – из мультфильма про тётеньку Фрекенбок – которой и сопереживал последний во время просмотра сказки – ещё в детстве.
Ровно в два часа пятнадцать минут ночи – входная дверь захлопнулась и гости удалились восвояси.
12. Ночь – тысяча вторая. В которой красные трусы – заменили – Алые паруса.