Тысяча Имен
Шрифт:
— Целься!
Крик, вырвавшийся из десятка глоток разом, привел Маркуса в чувство. Всадники были уже в шестидесяти ярдах, неслись галопом, и воздух звенел от их пронзительных воплей. Пятьдесят ярдов, сорок…
Маркус так и не расслышал выкрика «Пли!» — только сухой треск одинокого выстрела, за которым последовал оглушительный рев, тотчас охвативший весь строй, как сухой трут с первой искры охватывает пламя. Две стороны каре полыхнули огнем и окутались едким дымом. Маркус видел, как упали несколько лошадей, однако основные последствия оказались скрыты завесой пыли. Первая шеренга солдат припала на колено, упершись штыками в землю, третья принялась перезаряжать.
Последнее, что Маркус видел в ходе сражения, — как всадники разделились перед углом каре, хлынули по обе стороны от него, точно потоки воды, рассеченные камнем. Не в силах завершить атаку, они принялись носиться вдоль сторон каре, бессильно молотя саблями по наставленным на них штыкам. Грянул залп второй шеренги, и еще больше коней замертво попадало на землю. После этого туча пыли из–под копыт смешалась с клубами порохового дыма, и Маркус больше ничего не мог рассмотреть. Он слышал крики сержантов «Заряжай!» и «Пли!», однако сокрушительная четкость залпов сменилась беспорядочным огнем. Солдаты палили по мечущимся целям или же вовсе наугад, в завесу пыли, надеясь, что свинец так или иначе угодит в какого–нибудь искупителя. Кое–где пелену за пределами каре разрывали вспышки ответных выстрелов, но лишь немногие всадники были вооружены пистолетами или винтовками, а тот, кто имел огнестрельное оружие, редко получал второй шанс его применить — вспышка выстрела тотчас вызывала ответный огонь десятка ворданайских мушкетов.
Другие каре тоже вели бой. Маркус различал грохот их выстрелов, но не более — с тем же успехом они могли раздаваться где–нибудь на луне. Капитан искоса глянул на Януса. Полковник сидел, небрежно придерживая поводья, с закрытыми глазами, целиком погруженный в размышления. Лицо его сохраняло спокойное выражение, на губах играла легкая улыбка. Маркус отвел взгляд с неловким чувством, будто застал командира за неким интимным и малоприятным занятием.
Так продолжалось долго, намного дольше, чем Маркус мог предположить. Снаружи в дыму кружили хищной стаей всадники, отъезжали прочь, строились и вновь бросались в атаку — но все эти действия оставались невидимы глазу. То и дело в шеренгах падали солдаты, и их оттаскивали в центр каре — кому–то сабля отсекла пальцы на руке, какому–то парнишке винтовочная пуля раздробила локоть. Внутреннее пространство постепенно заполнялось этими бедолагами. Впрочем, искупителям пришлось тяжелее, гораздо тяжелее. Маркус, знал наверняка, что это так, но единственным подтверждением были крики людей и предсмертное ржание коней. Ему уже начинало казаться, что орде, беснующейся снаружи, нет числа, что его солдат так и продолжат по одному выдергивать из строя, пока в непроглядном дыму не останутся только двое — он, Маркус, и Янус…
Полковник открыл глаза, и его улыбка стала шире.
— Что ж, — сказал он, — этого следовало ожидать.
Прошло несколько мгновений, прежде чем Маркус осознал, что имеет в виду Янус. Стук копыт по твердой земле затихал, удаляясь, и треск мушкетных выстрелов опадал, слабел, точно гаснущий в очаге огонь. Крики и стоны раненых, людей и животных, казались заметно громче, поскольку остались единственными звуками на поле боя. Пелена пыли и порохового дыма начала медленно рассеиваться, подгоняемая ветром, который дул с моря.
Янус резко щелкнул поводьями, и его конь рысью направился к одной из сторон каре. Один из лейтенантов поспешно растолкал солдат, чтобы дать дорогу полковнику. Маркус последовал за ним. Кони осторожно ступали между телами убитых и умирающих, устилавших
Повсюду, куда ни глянь, спасались бегством враги, карабкались, подгоняя коней, вверх по склону либо скакали галопом прочь по приморскому тракту — кто на запад, кто на восток. Никто из них даже на секунду не замешкался, чтобы глянуть на двух всадников в синих мундирах.
— Ну что ж, — промолвил Янус, — наши люди оказались готовы справиться с этой задачей.
Он произнес эти слова бесстрастно, словно констатировал очередной этап некоего занятного эксперимента. Помолчал с минуту, пристально вглядываясь в даль, а затем повернулся к Маркусу.
— Прикажите полку снова перестроиться в колонну. Мы покинем поле боя, отдохнем четверть часа и двинемся дальше.
— Сэр?
Люди наверняка выбились из сил. Маркуса и самого сейчас трясло от пережитого напряжения. Четверть часа на отдых — это невероятно мало.
— Мы еще не закончили, капитан. Вы же слышали донесения разведчиков. Нас ожидает вражеская пехота.
— Может, тогда разумнее будет отступить? — спросил Маркус. — Мы могли бы занять выгодную позицию к западу от…
— Нет, — отрезал Янус. — Мы должны воспользоваться преимуществом.
Маркус слегка сомневался, что у них есть преимущество. Все указывало на то, что войско искупителей составляет по меньшей мере двадцать тысяч человек, тем самым превосходя ворданаев в соотношении пять к одному. Конечно, это по большей части селяне и фанатики, внявшие исступленным воззваниям священников Искупления, однако двадцать тысяч — это все–таки двадцать тысяч.
— А как быть с ранеными и убитыми? — спросил он.
Янус поджал губы:
Отрядите одну роту заняться ранеными. Убитые могут подождать до вечера.
— Есть, сэр.
Тоже, как ни крути, скверно. Людям придется не по душе, что нельзя задержаться и достойно похоронить погибших товарищей… хотя Маркус сомневался, что им вообще удалось бы хоть кого–то похоронить в этой спекшейся от жары, твердокаменной земле.
Тем не менее приказ есть приказ. Маркус отправился на поиски Фица.
Местоположение войска искупителей можно было определить по громадному облаку пыли, вздымавшемуся над приморским трактом, подобно зародившемуся на суше грозовому шквалу. Такой же шлейф пыли тянулся над ворданайской колонной, оседая в глотках солдат замыкающего батальона и обозных возчиков. Маркус украдкой поглядывал на Януса, который ехал с таким беспечным видом, словно собрался на премьеру в театр.
— Сэр… — проговорил наконец Маркус, просто на тот случай, если полковник до сих пор не заметил клубившуюся впереди пыль.
— Капитан, — отозвался Янус, — я прекрасно понимаю, что наши отношения пока еще не достигли той стадии, на которой вы были бы готовы довериться мне целиком и полностью, однако, надеюсь, вы все же в состоянии поверить, что я не слепой. — Он указал вперед, недалеко от того места, где они сейчас проезжали. — Там отрог холма, и дорога чуть отклоняется на север. Самую малость, но для нас вполне достаточно.
Еще через несколько минут полковник осадил коня, и Маркус остановился рядом с ним. Фиц, исполнявший роль адъютанта, все так же следовал за ними на почтительном расстоянии. На взгляд Маркуса, этот пустой и безжизненный отрезок тракта ничем не отличался от дороги, по которой они ехали весь день, но Янус, судя по всему, был удовлетворен.