Тысяча Имен
Шрифт:
Казалось, что хандарайской армии нет конца, — если, конечно, это и впрямь могло называться армией. По большому счету, подумал Маркус, вряд ли. Скорее уж это была именно толпа — ни отдельных частей, ни каких–либо признаков организации, попросту гигантское человеческое море, подгоняемое страстным желанием поскорей схватиться с врагом. То в одном, то в другом месте Маркус различал священников Искупления, с головы до пят облаченных в черное, — они шли, пятясь, лицом обратившись к своей пастве, чтобы и на ходу без помех произносить пламенные речи.
Солдаты Искупления при иных обстоятельствах могли вызвать разве что смех — столичные
И, однако же, этих людей было очень много — двадцать тысяч, по данным разведки. Маркус не мог подсчитать, но казалось, что войско бесчисленно. Узкую, всего около мили между берегом моря и горами, равнинную полосу вокруг тракта полностью покрывали хандараи, словно туча саранчи. Атака их попросту затопит узкий ворданайский строй, а если центр и выстоит, фланги останутся уязвимыми для удара. Искупителям не составит труда обойти сбоку длинные шеренги синих мундиров и атаковать с тыла.
Маркус подумал, что было глупо покидать форт. Древние, сложенные из песчаника стены, возможно, не устояли бы против современно оснащенной армии, но, уж верно, смогли бы выдержать натиск такой вот толпы. Сейчас, на открытой местности, врагу ничто не мешало воспользоваться численным преимуществом.
Передний край искупителей между тем приблизился на расстояние выстрела дальнобойных пушек. Кое–кто из хандараев явно знал об этом, и словно рябь прошла по всему громадному войску, когда некоторые воины замерли, насторожившись, ожидая увидеть вдали клубы дыма и услышать свист пушечных ядер. Не дождавшись ничего подобного, они вновь двинулись вперед, подгоняемые теми, кто шел следом.
Расстояние между двумя армиями неотвратимо сокращалось. Когда стало очевидно, что ворданаи не собираются открывать огонь, искупители заулюлюкали и священники в черном снова завели свой причудливый пронзительно–высокий напев. Орда ринулась вперед.
Янус еще раньше оставил при себе двух лейтенантов, чтобы использовать их в качестве посыльных, и сейчас пальцем поманил их к себе.
— Я лично отдам приказ открыть огонь, — сказал он. — Позаботьтесь донести это до каждого. Всякий, кто начнет стрелять раньше времени, понесет суровое наказание.
Молодые люди бросились выполнять приказ. Маркус проводил их взглядом и вновь повернулся к наступающей орде. Хандараи были теперь на расстоянии пушечного выстрела. Орудиям Пастора следовало бы уже обрушивать на них первые залпы, пробивать гигантские бреши в этой скученной толпе, уничтожать врагов десятками. Вполне вероятно, что этого оказалось бы недостаточно, — Маркус смутно подозревал, что в таком положении чего угодно оказалось бы недостаточно, — но и это было бы уже кое–что. Янус, однако, приказал зарядить пушки двойной картечью — двумя порциями свинцовых мушкетных шариков, туго набитых в тонкую металлическую оболочку. Взрыв такого снаряда напоминал залп гигантского дробовика. На близком расстоянии последствия были бы чудовищны — но приказа открыть огонь не поступило, и Маркус с содроганием думал об упущенной возможности.
Священники двигались впереди человеческого вала, вдохновляя воинов песней и примером своего бесстрашия.
Маркус бросил взгляд на своих солдат. Батальоны, построенные в три шеренги, стояли неподвижно, точно статуи, держа на изготовку уже заряженные мушкеты. То один, то другой солдат с тревогой оглядывался назад, точно желая убедиться, что путь свободен, — на случай, если придется в спешке уносить ноги. Сержанты, рыскавшие между рядами, поднимали крик, если кто–нибудь вертел головой чересчур увлеченно.
Пока что держатся, подумал Маркус, но надолго ли их хватит? Мор не единственный, кто прикинул соотношение сил. Ветераны Первого колониального вряд ли выжили бы в Хандаре, если бы ввязывались в заведомо проигрышные сражения. Что до новобранцев — Маркус прекрасно помнил смесь гордости и ужаса, которая охватила его в первом бою. Гордость какое–то время поможет им сохранять выдержку, но если чаша весов качнется в сторону ужаса, то и гордости, и выдержке придет конец. И когда это случится, дрогнет и отступит весь строй.
Полковник смотрел на неумолимо приближавшихся врагов, и серые глаза его сияли, а лицо не выражало ничего, кроме безмятежной уверенности. Здесь, на поле боя, он казался совершенно другим человеком, словно одержимым неким загадочным безумием. Вал, помнится, предупреждал, что в полку поговаривают, будто Янус не в своем уме. Маркус тогда не придал значения этим словам, поскольку солдаты то же самое думали практически о каждом офицере, чье решение приходилось им не по вкусу. Однако сейчас, при виде сияния этих огромных глаз…
Маркус тайком покосился на мисс Алхундт — и обнаружил, что она тоже не сводит глаз с полковника. Когда женщина обернулась, взгляд ее встретился со взглядом Маркуса, и на краткий миг между ними вспыхнула искра понимания. «Она видит то же самое. — Маркус похолодел от страха. — Если Янус и впрямь безумен, теперь уже поздно, слишком поздно что–то предпринимать, кроме как удариться в бегство…»
Крики искупителей снова привлекли внимание Маркуса к тому, что происходило впереди. Противник приступил к броску слишком рано — Маркус уже отметил эту ошибку, обычную для неопытных воинов. Оценить дистанцию на глаз не так–то просто, а солдаты всегда не прочь рвануть во всю прыть. Теперь бежавшие сбавляли темп или переходили на шаг, теснясь и толкаясь под напором катившейся сзади живой волны. Изредка группки людей застывали, напуганные безмолвной стеной синих мундиров и видом готовых к бою пушек. Большинство, однако, двигалось дальше и, сократив дистанцию до двухсот ярдов, снова переходило на бег. Усердно топали сотни, тысячи ног. Сто ярдов.
Маркусу хотелось пронзительно закричать: «Огонь!» Если повезет, они успеют дать два залпа. Пушки устроят чудовищную жатву в рядах противника. И тем не менее он не издал ни звука.
В воплях хандараев зазвучало торжество. Передний край наступающей орды рассыпался — люди помчались сломя голову, неистово размахивая оружием. Им оставалось одолеть каких–то сорок ярдов. Даже безмятежная обычно Мидоу шарахнулась от этих воплей, конь мисс Алхундт опасливо попятился, и только Янус твердой рукой опытного наездника удержал своего скакуна на месте. Ворданайские солдаты даже не примкнули штыков. Будет бойня…