Тысячеликая героиня: Женский архетип в мифологии и литературе
Шрифт:
И Олкотт, и Монтгомери, и Смит – все они пережили травмы, связанные с войной. Гражданская война в США упоминается в «Маленьких женщинах» лишь вскользь, но сама Олкотт служила военной медсестрой и всю жизнь страдала от последствий болезни (и отравления ртутью, входившей в состав лекарства от нее), которой заразилась во время службы. Монтгомери сочиняла серию книг об Энн в годы Первой мировой, а после окончания войны жизнь писательницы пошла под откос: ее муж-священник впал в глубокую депрессию из-за того, что в военное время был вынужден исполнять роль вербовщика и убеждать молодых людей идти в армию, а лучшая подруга умерла от испанки в 1919 г. Бетти Смит опубликовала «Дерево растет в Бруклине» в 1943 г., всего через два года после того, как США объявили войну Японии и вступили во Вторую мировую. Ее книга стала одним из специальных карманных изданий для Вооруженных сил США, которые выдавали солдатам перед отправкой на фронт: Смит получала больше читательских писем от военных, чем от гражданских. Всем трем женщинам пришлось непросто. Однако две из них оставались в относительной безопасности в тылу, а третья пусть и перенесла
Примерно в то же время, когда Бетти Смит вносила последние правки в свой роман «Дерево растет в Бруклине», Анна Франк, девочка из благополучной семьи амстердамских евреев, была вынуждена скрываться с родителями и сестрой, чтобы избежать ареста и отправки в концлагерь. Голландские вооруженные силы капитулировали перед нацистами 15 мая 1940 г., всего через день после бомбардировки Роттердама. Нидерланды находились под немецкой оккупацией до конца войны. Любой, кто читает Het Achterhuis («Убежище») Анны Франк (дословно – «В задней части дома»: так девочка сама назвала свой дневник, который вела в убежище, устроенном в здании фирмы «Опекта», где до войны работал ее отец), не может не задумываться о страшных обстоятельствах ее гибели: о рейде на потайное жилище семьи Франк, совершенном утром 4 августа 1944 г. гестаповцами и сотрудниками голландской тайной полиции, о допросах в РСХА, отправке в лагерь Вестерброк, затем в Освенцим и, наконец, в Берген-Бельзен, где Анна умерла от тифа.
Мы знаем Анну Франк по ее дневниковым записям, которые она заносила сначала в альбом для автографов с обложкой в красно-серо-бежевую клетку и маленьким замочком, а потом в школьные тетради. В своих первых записях, датированных июнем 1942 г., она радостно перечисляет подарки, которые получила на день рождения (среди них голубая блузка, настольная игра, головоломка, баночка крема и розы), затем язвительно описывает одноклассников, но вскоре переходит к перечислению множества ограничений, наложенных на голландских евреев. В этой книге банальности повседневной жизни идут рука об руку с немыслимыми ужасами. Менее чем через месяц после первых описанных событий, 8 июля, Анна признается: «Столько всего случилось, как будто земля вдруг перевернулась!» В конце этой записи она рассказывает, как ее семья попрощалась с местом, которое считала своим домом: «Неубранные постели, остатки завтрака на столе, фунт мяса для кошки на кухне – все это производило впечатление, будто мы бежали, сломя голову… Мы хотели уйти, только уйти и благополучно добраться до места, больше ничего». Это место обеспечило семье Франк безопасность на два года и один месяц. Затем на них устроили облаву (согласно одной версии, ныне опровергнутой, – по доносу нового заведующего складом «Опекты», нанятого взамен заболевшего проверенного сотрудника) {263} .
263
Франк А. Убежище: Дневник в письмах / пер. С. Белокриницкая, М. Новикова. – М.: Текст, 2021.
В начале своего дневника Анна Франк выражает бурную радость по поводу того, что у нее, наконец, появился собеседник, которому можно доверить свои тайны. «Надеюсь, что ты будешь для меня большой поддержкой», – пишет она в свой день рождения, когда и нашла этот альбом для автографов среди других подарков на столе. Сперва воображаемый адресат дневника (девочка по имени Китти), который вскоре в нем появился, становится для нее близким человеком: она мечтала о такой собеседнице, но не смогла ее найти ни в сестре, ни в матери, ни в школьных подружках. Но со временем Анна начинает воспринимать ведение дневника как миссию. 29 марта 1944 г. она услышала выступление по радио голландского министра образования, искусства и науки Геррита Болькештейна (правительство Голландии во времена нацистской оккупации находилось в изгнании в Англии и было известно как «лондонский кабинет»). Тот призывал граждан своей страны собирать «обычные документы: дневник, письма… простые повседневные материалы» для архива, в котором будут отражены страдания мирного населения в нацистской оккупации.
Анна начала перерабатывать свой дневник в надежде, что люди прочтут его и узнают, каково было в Убежище и что пережила ее семья, – хотя сама она слабо верила в то, что ее записи когда-нибудь станут достоянием общественности. Она переписала свои отредактированные старые записи на 324 отдельных листа цветной бумаги и при этом продолжала делать новые. Она мечтала, что ее дневник когда-нибудь опубликуют, и даже придумала для него название «В задней части дома», которое звучало бы загадочно и интригующе. Правда, американский издатель ее дневника решил назвать его иначе – «Дневник девочки».
Одним из ранних увлечений Анны был Голливуд, и она с благоговением оклеивала стены своей комнаты фотографиями кинозвезд. Но вскоре она стала мечтать о славе иного рода: о бессмертии, которого можно достичь на литературном поприще. Вместе с тем она также прекрасно осознавала, что писательство дает огромные возможности для самовыражения. «А если у меня нет таланта, чтобы писать книги или газетные статьи, – рассуждала она в дневнике, – ну что ж, тогда я буду писать для себя… я хочу продолжать жить и после смерти. И потому я благодарю Бога за то, что он дал мне врожденную способность развивать свой ум и душу и дал способность писать, то есть выражать все, что во мне есть» {264} . Как это далеко от того бессмертия, которого герои вроде Ахиллеса искали на ратном поле! Дневник «спасал ее от одиночества и не давал ей сойти с ума», отмечал американский писатель, лауреат Пулитцеровской премии Филип Рот, сам мастер «автофикшн» {265} . Анна, которая называла себя «болтушкой» и говорила все, что приходит на ум, временами была вынуждена сдерживать себя, чтобы избежать резкого осуждения и обидных замечаний старших родственников. Дневник давал ей возможность безнаказанно выговориться.
264
Там же.
265
Рот
«Одна из самых интересных фигур Второй мировой войны – вовсе не героический боец и не мировой лидер», – написала в 2019 г. Катерина Папатанасиу, журналистка и основательница The Vale Magazine {266} . Анна Франк приобрела почти такую же известность, как руководители стран антигитлеровской коалиции, хотя мало кто назвал бы ее героиней – для большинства она была, скорее, жертвой, мученицей или святой. Нидерландский писатель и историк Иэн Бурума называет ее «еврейской святой Урсулой» и «голландской Жанной д'Арк» {267} . Филип Рот считал ее тексты гениальными и так охарактеризовал ее в своем романе «Призрак писателя» (где представил альтернативную историю ее жизни): «Она будто пылкая младшая сестра Кафки, его потерявшаяся дочка». Но (как и многие писательницы до нее – женщины, превосходившие ее по возрасту, хотя, возможно, не по мудрости) Анна Франк стала героиней не благодаря тому, что убивала врагов, а благодаря словам и историям: она использовала их не только как психотерапевтическую отдушину для себя самой, но и как средство борьбы за справедливость.
266
Katerina Papathanasiou, "Hidden Heroine: Exploring the Story of Anne Frank," Vale Magazine, December 27, 2019.
267
Ian Buruma, "The Afterlife of Anne Frank," New York Review of Books, February 19, 1998.
Записи Анны Франк изобилуют подвигами – малыми и большими. Анна готова разделить свою комнату с совершенно чужим для нее господином Дюсселом, воспринимая это как всего лишь одну из своих многочисленных добровольных жертв, потому что «ради доброго дела можно и потерпеть». Она беспокоится «за всех, кто нам так дорог и кому мы уже не можем помочь». Она считает, что ее близким очень повезло – ведь они могут позволить себе покупать еду, – и осуждает эгоизм обитателей своего тесного убежища, но никогда не жалуется на обстоятельства, вынудившие их жить в таких условиях. Крысы, снующие вокруг продуктов, неисправные туалеты, грабители, угрожающие безопасности убежища, постоянные звуки выстрелов, сирен и летящих самолетов, а из окна пристройки видно, как людей то и дело уводит полиция, – такова была реальность, в которой семья Франк жила эти два года. Анна признаёт, что ей страшно, но она не позволяет себе замкнуться и поддаться влиянию тьмы, окружающей ее со всех сторон. Ее дневник свидетельствует, что все это время ей удавалось сохранять достоинство, чистоту души и надежду – вопреки стараниям режима, нацеленного на уничтожение таких, как она, а также стариков, больных и всех, кто не соответствует определению «чистый ариец».
«Дневник Анны Франк» долго считался «всего лишь» книгой, предназначенной для читателей старшего школьного возраста, и литературный талант его создательницы крайне редко удостаивался внимания. Но разве любой подросток способен написать такие увлекательные и убедительные мемуары или рассуждать так зрело и здраво, как рассуждала Анна Франк? Она пишет с исповедальным пылом святого Августина, невольно вторит Дюбуа с его концепцией двойного сознания, когда описывает свой опыт выхода из собственного тела и наблюдения за собой со стороны, и проявляет непоколебимую стоическую прямолинейность Кафки. Конечно, есть и другие юные литературные гении, чьи работы быстро вошли в классический канон, – но таких немного. Лорд Байрон опубликовал первый поэтический сборник в 19 лет. Мэри Шелли закончила свой роман «Франкенштейн, или Современный Прометей» (1818) в 18. Артюр Рембо создал большинство своих стихотворений в возрасте 16–19 лет. Дэйзи Эшфорд издала свою книгу «Малодые гости, или План мистера Солтины» (The Young Visiters) только в 1919 г., уже будучи взрослой, хотя сочинила ее в девять. Сьюзен Элоиза Хинтон написала роман «Изгои» (1968), когда ей было 19. Но все это – выдающиеся исключения, и в большинстве случаев свет увидели совсем не те произведения, которые авторы сочинили в 13-летнем возрасте.
По данным опроса, проведенного в 1996 г. Музеем Анны Франк, на тот момент половине американских школьников задавали читать ее дневник. Сейчас это число сократилось, но читатели и сегодня открывают для себя Анну и ее писательский дар, который помог ей запечатлеть зверства нацистской эпохи и героизм тех, кто помогал прятаться и выживать ее семье. Но ее сочинение – это прежде всего дневник: благодаря ему в нашей памяти живет сама Анна. Она продолжает жить даже после облавы на Принсенграхт, 263. Узнать о ее судьбе помогает не только дневник, но и сохранившиеся сведения о пребывании Анны, ее матери и сестры в нацистских лагерях. Читать без слез о том, что происходило с семьей Франк и другими семьями в Аушвице и Берген-Бельзене, невозможно: мать Анны Эдит умирала от голода, потому что отдавала весь свой паек дочерям; Анна таскала камни и кромсала лопатой дерн, выполняя бессмысленные лагерные «принудительные работы»; детей младше 15 лет отправляли прямиком в газовые камеры. В лагере Анна встретилась с бывшими одноклассниками, которые впоследствии вспоминали, какой она перед ними предстала: лысой, изможденной, дрожащей. Она была уже «в бреду, выглядела ужасно, вся горела» и вскоре умерла – вероятно, от тифа {268} .
268
Griffiths J., "'I Dug My Own Sister's Grave': Holocaust survivor Gena Turgel – who tended a dying Anne Frank and met 'Angel of Death' Dr Josef Mengele – recalls the abject horror of life at Auschwitz and Belsen," The Sun, January 27, 2017.