У каждого Темного Лорда...

Филатова Анна

— Свидетель защиты — Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор, — заканчиваю я и чувствую, как за моей спиной появляется тот, кого я только что вызвал.

Шум обрушивается на нас со всех сторон. Кто-то что-то кричит возмущенно, кто-то ахает в совсем другой тональности, многие члены Визенгамота выглядят откровенно напуганными, и среди всего этого два оплота спокойствия — мадам Боунс и Перси, которым, похоже, просто интересно, что еще я сегодня выкину. Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть, как профессор Дамблдор устраивается в свеженаколдованном

им кресле — подозреваю, для живых оно совершенно непригодно. Надо будет попробовать в нем посидеть.

— Приветствую всех, — говорит он. — Я тоже очень рад вас видеть, но может быть, приступим, собственно, к делу?

Гомон стихает с первыми звуками его речи, но потом возвращается на место с новой силой. Наконец, перекрывая весь прочий шум, волшебник справа от Амелии — интересно, Хоукворт или Шафик? — выкрикивает:

— Это некромантия! Это запрещенный ритуал! Требую немедленного удаления духа из зала, а Поттера — в Азкабан! Это переходит все границы!

О, да. Как я этого ждал!

...должна быть армия мертвецов

То, что происходит дальше, похоже на цирк, дуэльный клуб в исполнении Локхарта и сериалы о суде, какими я помню их по телевизору тёти Петуньи. Мистер Хоукворт (а это все-таки он) задает мне вопросы, использовал ли я тот или иной ритуал призыва духа умершего, отчаянно пытаясь угадать.

Я исправно и честно отвечаю "нет, не использовал". И считаю. Я помню, что ритуалов, внесенных в реестр запрещенных, всего одиннадцать штук (все ныне известные, честно говоря).

— Использовали ли вы когда-либо спиритизм?

— Нет, не использовал, сэр.

— Ритуал призыва Лейкборна?

— Нет, сэр.

— Арабское искажение?

— Нет, сэр.

Вроде бы, этот был последним.

— Поднимали ли вы когда-либо инфери?

Новое "нет, сэр" буквально застревает у меня в горле. Это глупое отчаяние или отчаянная глупость? Обозвать прекрасный, плотный, разумный призрак профессора Дамблдора инфери — это ж надо было додуматься! Снейпа на него нет.

— Отвечайте, мистер Поттер, — напоминает мне Перси.

— Нет, сэр!

В глазах Хоукворта я так и читаю "а Веритасерума ты случайно не хочешь?" Нет, сэр, не хочу. Но на самом деле даже с ним повторю все то же самое.

— Попробуем зайти с другого края, — мадам Боунс, видимо, сполна насладившись нашей маленькой комедией, берет дело в свои руки. — Скажите, мистер Поттер, как же вы смогли призвать профессора Дамблдора, не используя при этом все известные нам — и запрещенные! — ритуалы?

— Я воспользовался Воскрешающим Камнем, мэм, — с кристальной честностью говорю я. Ради этого момента ведь всё и затевалось.

Шум. Крики недоверия и восторженные вопли. Пережидая вынужденную паузу, я оборачиваюсь к профессору Дамблдору. Он сидит, расслабленно откинувшись на спинку кресла, и не спешит принять участие в дискуссии. Да и зачем бы ему? Он, очевидно,

и так неплохо развлекается. Впрочем, я прекрасно знаю, что если понадобится, он вмешается, и это будет эффективно. Само его наличие за спиной действует как Умиротворяющий бальзам. И еще как Феликс Фелицис немножко.

— Воскрешающий Камень существует? — уточняет мадам Боунс, кое-как восстановив тишину в зале. Я беру камень в руки и показываю ей, Визенгамоту, всей набившейся в зал публике и отдельно скамейке прессы. — И он работает?

— Да, мэм, — я еще раз оборачиваюсь к профессору Дамблдору, потому что никакие другие доказательства тут и не нужны.

— Это противозаконно, — снова выступает Хоукворт. — Вызывать, воскрешать и как-либо еще использовать мертвых запрещено законом!

— Законом запрещен конкретный список ритуалов, — невозмутимо поправляет его мадам Боунс. — А значит, в данном случае мистер Поттер ничего не нарушил.

— Значит, следует немедленно внести Воскрешающий Камень в список запретов!

— Подайте проект поправок на рассмотрение, вполне возможно, его примут, — благосклонно кивает ему Амелия. Да мне подсуживают со страшной силой!

Дальше начинается неизбежная часть. Нас спрашивают, делали ли мы то и это, а мы отвечаем: да. Прогуливали школу. Крали артефакты. Применяли Круциатус. Нападали на министерских служащих. Очень плохо себя вели. Да, это всё мы.

Общее согласие разбавляется только дважды. В первый раз Чжоу категорически отказывается считать себя виновной в шпионаже. Второй раз возражаю я, когда нам вменяют ограбление Гринготтса.

— Нет, мэм, что вы, — говорю я. — Это была проверка безопасности банка, согласованная с руководством Гринготтса, а мы только согласились поучаствовать, а заодно изъять бесхозный артефакт и морально устаревшего дракона.

Со стороны зрителей доносится смех. Они думают, это я так шучу. Мадам Боунс на секунду прикрывает глаза, потом как-то особенно тяжело вздыхает и уточняет:

— А гоблины в курсе, что это была проверка, мистер Поттер?

— Конечно. Они давно должны были прояснить это недоразумение. Неужели их обращение где-то затерялось?

— А может быть, его никогда и не было, этого обращения, мистер Поттер? — вкрадчиво уточняет тот маг, что справа от Боунс — стало быть, Шафик. Он, кажется, впервые подал голос во время допроса.

— Существует, но потерялось, сэр! Именно на такой случай у меня есть копия, заверенная печатью Гринготтса и подписью мистера Длиннолапа, — я про себя возношу хвалу Биллу, гоблинам и семейству Блэков, скопивших столько вещей гоблинской работы, что мне было, что отдать за нынешнюю секунду триумфа.

Перси бережно перехватывает у меня пергамент и передает Шафику. Тот долго пристально его изучает, водя над ним палочкой, потом с сожалением констатирует:

— Похоже, документ — не подделка, но на всякий случай я бы направил запрос в Гринготтс.