У каждого Темного Лорда...
Шрифт:
— Ладно, чуть позже сделаем перерыв и отправим запрос, вопрос с банком отложим до подтверждения, но пока что... мистер Поттер, у вас длинный список свидетелей защиты. Вы уверены, что стоит вызывать их всех?
— Да, мэм, уверен. Вы позволите?
Кратко посовещавшись (и, очевидно, не придя к согласию, но продавив какое-то решение), Визенгамот затихает вновь, и мадам Боунс степенно кивает мне:
— Можете позвать их, мистер Поттер.
Помнится, на прошлых судах свидетелям пришлось ждать под дверью, пока их позовут в зал. Надо думать, мне оказана честь. Ну или кое-кому тоже хочется посмотреть большое шоу.
Раз так, я вызываю.
— Свидетели
Я говорю и говорю, и за моей спиной встают мертвецы. Кто-то из них наверняка знаком тем благополучным людям в фиолетовых мантиях, которые проспали этот год и готовы судить меня так, будто не было никакой войны. Я очень хочу, чтобы они были им знакомы. Чтобы им было больно на них смотреть. Что еще может их наконец-то разбудить?
Впрочем, есть то, что может разбудить и отрезвить еще лучше. Страх, например.
— Беллатрикс Лестрейндж, Питер Петтигрю, Корбан Яксли, Антонин Долохов, Уолден Макнейр, Фенрир Грейбек, Винсент Крэбб...
С ними, честно говоря, я никаких договоренностей не заключал и показаний они мне не обещали. Ну и что? У меня нет целей просто отбиться от обвинений, это я в нынешней ситуации худо-бедно сделал бы и так. У меня есть цель сделать шоу, да такое, чтобы все, кто в курсе, рассказали всем, кто не застал. И я его делаю.
Члены ордена и Армии Дамблдора, Упивающиеся Смертью и егеря, школьники и взрослые люди, они невесомо, но зримо наполняют пространство зала, готовые давать свои показания. Рассказывать истории. Много сказочных историй об этом прекрасном мирном годе. Вы хотели историю наших преступлений без цензуры? Сейчас будет.
Предоставив Визенгамоту самостоятельно решать, кого и о чем спрашивать, я обессиленно сажусь на место. Я, в общем, уже успел понять, что при использовании камень тянет из меня силы, и знал, что вызывая столько людей разом, рискую позорно свалиться в обморок, но зато как эффектно получилось-то! Невидимая Джинни (с момента входа в зал она не снимает мою мантию) осторожно берет меня за руку и вкладывает в нее какую-то то ли шоколадку, то ли конфету. Я быстро отправляю ее в рот, пока никто не смотрит, и в голове немного проясняется. Надо будет потом выяснить, что это было за чудо-средство.
А пока пусть шоу продолжается, а я тут тихо посижу, можно?
...должен быть скандал
Как оказалось, никто не был намерен давать мне тихо посидеть и прийти в себя.
— Что вы хотите нам доказать, мистер Поттер? — тихо и насмешливо говорит Шафик. — Что умеете пользоваться Воскрешающим Камнем? Спасибо, мы поняли с первого раза. Эта демонстрация уже избыточна.
Что-что. Что статистика смертности среди магов за последние два года немножко ненормальна. А я так надеялся, что будет как в тот раз: свидетели будут говорить, а я поддакивать. А еще я надеялся на других обвиняемых! Нас тут, вообще-то, больше одного! Но видимо, вот она, тяжелая доля лидера. Я вздыхаю, собираюсь с силами, дожевываю конфету и спрашиваю:
— Могу я временно отпустить свидетелей? В их присутствии долго говорить мне будет тяжело.
— Значит, скажите кратко.
— Можете, мистер Поттер, — Хоукворт и мадам Боунс говорят это почти одновременно. Думаю, тут все уже поняли, что Боунс я, в отличие от остальных, готов слушать. Поэтому я временно отпускаю всех. Кроме профессора Дамлдора. С ним за спиной мне спокойнее.
— Я хочу напомнить вам события текущего года. Весь год преступники
— Мистер Поттер, воздержитесь от подобных слов. Это неуважение к Визенгамоту!
Ну, скажем так, я и правда не всех здесь уважаю.
— Прошу прощения. Так вот. Обвинение, которое легко опровергается простым запросом к мастеру Олливандеру... ах да, совсем забыл, его же не было, он был похищен. Это тоже никого особенно не заботило, не так ли? Палочки же покупать только летом, так какая разница, что лавочка закрылась. Давайте отвернемся и пойдем домой, выпьем чаю. А на улицу вообще будем выходить пореже, чтобы не расстраиваться.
— Мистер Поттер!
А если бы все было как на пятом курсе или хотя бы в мае, наверное, меня бы уже Силенцио заткнули. Впрочем, в прошлый раз я бы сам замолчал, побоялся бы все испортить.
— Ладно, допустим, надо обойтись без Олливандера. Что же делать? Как насчет провести эксперимент для начала? Взять какого-нибудь магла — родственника мага, например, чтобы не нарушать Статут, — дать ему в руки палочку и посмотреть, начнет ли он колдовать. Как вы думаете, начнет?
— Разумеется, нет, мистер Поттер, — раздраженно отмахивается Хоукворт, — давайте ближе к вашему делу.
— То есть вы признаете, что весь год магов судили по абсолютно бредовому обвинению, и всему Визенгамоту было все равно?
— Здесь судят вас, а не Визенгамот, Поттер!
— А какая разница-то? Если в стенах Министерства Магии, в этих самых залах, можно судить за кражу честно купленной волшебной палочки и называть магов ворами и чем похуже на этом основании, то... вы серьезно считаете, что я буду верить вашему суду?
— Их судил не Визенгамот, а комиссия по учету ма... — Хоукворт осекся. Ай, какой подарок! — В следующий раз я призову охрану, чтобы навести здесь порядок.
— А что же вы не договорили, сэр? Что за комиссия их судила? Вы, может быть, забыли название? "Магловские выродки", сэр. А еще слово "грязнокровки" было в ходу официально, — половина зала возмущенно охает. Я разворачиваюсь на звук. — Что?! Им весь год было можно, а мне сказать об этом нельзя?
— Мы не за этим здесь собрались, — монотонно напоминает Шафик.
— Вы нет, а я — да. Я могу, конечно, начать защищаться, объяснять вам что-то, смотрите, у меня целый пергамент тут, с номерами статей, все как положено. Я могу вам напомнить, что за кражу Меча Гриффиндора никого нельзя судить, это внутреннее дело школы Хогвартс; могу рассказывать, что в каких-то случаях защищал свою жизнь, в каких-то жизни других людей; расспросить свидетельницу защиты, мадам Лестрейндж, что стало бы со мной и моими друзьями, если бы мы приехали в школу той осенью. Доказывать вам, что целый год мы жили при преступном режиме, и кто-то старался хотя бы ему не содействовать, кто-то пытался выжить, а кто-то погиб — сражаясь с режимом или просто потому что оказался не того происхождения. Но я здесь не за этим. — Я перевожу дыхание и немного удивляюсь тому, что никто не перехватывает у меня инициативу за этот краткий миг. — Я здесь для того, чтобы предложить вам наконец-то сделать все то, что вы должны были сделать без моей подсказки.