У кошки девять жизней
Шрифт:
Поэтому, Морис не питал напрасных надежд, предпочитая любоваться прекрасной девушкой издали. Возможно, так он бы и встретил старость, но тут произошло одно событие, которое изменило все в корне.
Проездом в деревне оказался благородный рыцарь, возвращающийся домой после войны. Его приезд взбудоражил сонную деревеньку. Особенно старались молодые девушки, разглядев в нем необыкновенного кавалера, коих у них никогда не было. Девушки наперебой старались привлечь его внимание, строя друг другу всевозможные козни. И он стоил того. Но все ухищрения
Миранда не осталась равнодушной к настойчивым ухаживаниям рыцаря и вскоре об их отношениях узнали все. Влюбленные не считали нужным это скрывать. Жители деревни умилялись, глядя на такую красивую пару. В стороне от всеобщего восхищения остался только Морис.
Он никогда и не мечтал оказаться на месте возлюбленного Миранды. Но то, что она выбрала кого-то, все равно кого, пробудил в нем самые темные чувства. Неизвестно почему, но Морис считал, что Миранда всегда будет в одиночестве, озаряя людей своим сиянием, оставаясь неизменной до конца дней своих.
Короче говоря, Морис ревновал. И ревновал так, что люди обходили его стороной, признав в нем опасного сумасшедшего. Морис не придумал ничего лучшего, как вызвать рыцаря на поединок ради прекрасных глаз Миранды. Рыцарь долго хохотал, услышав это. Сражаться с безвестным, неблагородным простолюдином?! Да он побрезговал бы прикоснуться к нему даже концом сапога для того, чтобы пнуть как следует, чтобы не зарывался. Нечто подобное он и сказал Морису.
И это стало для него последней каплей. Морис никогда не учился сражаться, был более ловок с сохой, чем с топором, но ревность делает человека совершенно другим. Она проглотил обиду, позорно сбежав с поля боя. Ему вслед неслись громовые раскаты хохота счастливого соперника и сдавленные смешки добровольных зрителей.
Ночью Морис прокрался в дом, где остановился избранник Миранды, и воспользовавшись тем, что тот крепко спал, зарубил рыцаря топором. Но этого ему показалось мало, а может быть, вид крови поверженного соперника возбудил его сверх меры. Он продолжал кромсать поверженное тело до тех пор, пока от несчастного не остались лишь ошметки и горстка костей. Наконец, он опомнился и остановился, тяжело дыша и сжимая в руках окровавленный топор. Прислушался, но ничего подозрительного не услышал. И тогда к нему вернулся потерянный разум.
Наутро сгорбленный Морис с низко опущенной головой подошел к Миранде, не знающей о случившемся. Впрочем, этого еще никто не знал. Рыцарь имел обыкновение спать почти до полудня, тогда как деревенские жители всегда встают вместе с первыми петухами. Униженно кланяясь и лепеча бессвязные слова извинений, Морис умолил красавицу не сердиться и в знак примирения предложил ей позавтракать вместе. Девушка была добросердечна и не могла отказать в просьбе, тем более, что она показалась
Морис не обманул ее, завтрак в самом деле был предоставлен и какой! Такого необыкновенно вкусного, нежного и сочного мяса Миранда отродясь не ела. Она с аппетитом опустошила тарелку и даже попросила добавки, не уловив на низко склоненном лице Мориса злорадной ухмылки.
— Конечно. Я принесу тебе еще, — согласился он, — приятно, когда твои кулинарные способности оценены по заслугам.
Миранда заулыбалась. На мгновение ей показалось, что Морис не так уж уродлив. Она с нетерпением ожидала добавки и когда услышала шаги, то поспешно обернулась.
— А это тебе на десерт, — произнес Морис, водружая на стол огромное блюдо, на котором возвышалась отрубленная голова ее возлюбленного рыцаря.
Этьен сделал долгую паузу и заключил:
— Занавес.
Я задумчиво похрустывала яблоком. Надо же, какая фантазия у парня! Такое придумать! Даже у меня не хватило бы фантазии. Потом я перевела взгляд на Эвелину. Она была бледна как смерть и судорожно хватала ртом воздух. Да уж, впечатлительная натура.
— Боже, какой кошмар, — пролепетала она, прижав ладони к щекам, — Этьен, где ты вычитал такое?
— В одной из книг библиотеки, — отозвался он, — можно, я не буду сообщать тебе ее название?
— Именно об этом я и хотела тебя попросить, — поспешно сказала Эвелина.
Этьен перевел глаза на меня, некоторое время наблюдал, как я жую, а потом спросил:
— Вам не станет плохо, ваша светлость?
— Почему мне должно стать плохо? — осведомилась я со справедливым удивлением.
— За обедом вы съели три пирожных.
— Вы считали? — съязвила я.
— Тогда ваш желудок сделан и стали, — заключил он, — кстати, вы вообще, слышали, о чем я рассказывал?
— Конечно, — кивнула я, — очень забавная история, где нет ни слова правды.
Эвелина тоже уставилась на меня, точнее, на огрызок яблока, который я держала в руках. Она была уже не бледной, а нежно-зеленой. Схватившись руками за горло, девушка поспешно вскочила и вылетела за дверь.
Я удивилась чуть больше. Что я такого сделала? По-моему, я ела яблоко по всем правилам этикета и не чавкала при этом. Что же произвело на Эвелину такое впечатление?
Этьен, кажется, вообще не заметил ее ухода. Он запальчиво произнес:
— Ах, ни слова правды?
— Точно, — подтвердила я, — выдумал от начала и до конца.
— Ну знаете ли! — подскочил он со стула, — я могу принести вам книгу, в которой описана эта история.
— Принесите, — согласилась я, — желательно, сейчас.
Как я и думала, охоты спорить у него поубавилось. Этьен скривился и вновь сел.
— Кстати, причем тут меч? — удачно припомнила я.
— Какой меч? — удивился Этьен.
— Забавно, — я фыркнула, — вы ведь сами говорили, что с тем ржавым кривым мечом, что висит на стене в оружейной, связана леденящая кровь история. Забыли?