У мечты должны быть крылья
Шрифт:
— Кажется, да, — произнёс Сашка, действительно начиная понимать, к чему клонит его собеседник.
— Наш новый строй лишил меня моего места под солнцем. Маленького моего места, обыкновенного стула в отделе кадров. Зато взамен он предложил мне огромное поле деятельности. Ширь и простор — иди куда хочешь, делай что хочешь. Займись бизнесом, как говорили мне некоторые мои знакомые. Твори, создавай, дерзай! А я не знаю, не понимаю, куда мне идти, я не готов к такой свободе. Я привык к своему стулу в отделе кадров, и он меня устраивал. Мне нравилось сидеть в конторе с девяти до шести, перебирать бумажки и получать за это зарплату.
Закончив говорить, Стас сложил руки на груди.
— То есть, вы обижены на новое общество и таким образом ему мстите? — сделал вывод Сашка.
— Именно! — подтвердил собеседник.
Парень помолчал, переваривая услышанное.
— А если бы у вас не было второй квартиры, что б вы делали? — задал он вопрос, пристально заглянув Стасу в глаза.
— Но она есть. — Мужчина спокойно выдержал этот взгляд. — Видимо, Богу было угодно, чтобы она была.
— Богу? При чём здесь Бог?
— При том, что у вас нет второй квартиры, а проблемы те же, что и у меня, — констатировал бывший сотрудник отдела кадров.
— Откуда вы знаете? — вырвалось у Сашки.
Тот откинулся на спинку стула и усмехнулся.
— Мужчины! Вы поели? Освободите стол! — Толстая потная тётка в очках и несвежем переднике грозно уставилась на них.
Стас суетливо подхватился с места.
— Да-да, мы уходим! Пойдёмте, Александр.
Сашка отодвинул стакан из-под компота и тоже поднялся на своих журавлиных ногах. Глянул на тётку сверху вниз, хмыкнул, подмигнул и, провожаемый совершенно негодующим взглядом из-за толстых линз, удалился.
Стас уже поджидал его на улице. Солнце давно перевалило зенит и начало свой путь к горизонту. Его лучи, гораздо более мягкие, чем пару часов назад, весело просвечивали сквозь зелёные листья кипарисов, окружавших небольшую столовую. Огромные деревья выстроились двумя рядами, образовав роскошную тенистую аллею, по которой прогуливались отдыхающие, переваривая только что съеденный обед. Виднелась синяя полоска моря, искрящаяся и переливающаяся. Сашка невольно застыл, изумлённый открывшимся видом. Затем спохватился, поспешно, словно боясь опоздать, достал фотоаппарат и навёл ракурс. Стас внимательно наблюдал за ним. Сделав несколько снимков, парень перевёл дух и, как будто опомнившись, принялся что-то искать глазами.
— Вы не меня ищете? — раздался насмешливый голос. Стас стоял, прислонившись к кипарису и жуя какую-то травинку. — Я уж думал, вы совсем про меня забыли, и хотел уходить.
— Извините, — стушевался Сашка. — Не могу пройти спокойно мимо красоты, стараюсь запечатлеть.
— М-м, а вы эстет, — произнёс мужчина, отлепившись от дерева. — Причём явно увлечённый. Я понял это, наблюдая за вами. Можно взглянуть на чудо фототехники?
— Пожалуйста. — Парень протянул ему фотоаппарат.
— «Кодак»! Профессиональный? — спросил Стас со знанием дела.
— Не совсем. Профессиональный мне не
— Понятно. — Знакомый вернул драгоценность владельцу. — Ну что, теперь мы можем идти? Или вы сейчас снова пуститесь вприсядку, углядев очередной вид на море?
— Не исключено!
— А есть какой-то толк от этих снимков? — поинтересовался Стас. — Или это просто хобби?
— А что, от всего обязательно должен быть толк? — ощетинился парень, стараясь, однако, скрыть возникшее вдруг раздражение. — А просто для души ничего делать нельзя?
— Почему же нельзя? Очень даже можно. Я вот для души увлекаюсь женщинами. А вы, стало быть, фотографиями.
— Ничего себе сравнение! — усмехнулся Сашка.
— Но мне показалось, я задел больную для вас тему, когда задал свой вопрос. Это так?
Парень нахмурился.
— Не хотите говорить — не надо, — взглянув на него, пожал плечами мужчина.
Несколько метров собеседники прошли молча. И вдруг Сашка почувствовал огромную потребность излить этому идущему рядом человеку всё, что не давало ему покоя столько времени.
Не зная, с чего начать, он набрал в грудь воздуха, запнулся, закашлялся, покраснел и решил всё-таки промолчать. Потом передумал, покосился на своего спутника. Тот нарочито смотрел в сторону.
— Понимаете, Стас… Вот вы так легко признаёте, что вы бездарны…
— А вы этого сделать не можете. — В голосе седого мужчины прозвучало участие. — Ничего страшного, это беда очень и очень многих. Практически никто не может сказать себе: «Я бездарен». В некотором смысле это равносильно самоубийству. Сказать: «Я бездарен» — значит поставить крест на своих амбициях. Ведь только талант может иметь привилегии, а значит, удовлетворять амбиции. Только талантливый человек может стать богатым и знаменитым, бездарности обречены прозябать в нищете и безвестности. Наша беда ещё и в том, что мы все обожаем мечтать и наши мечты, увы, чаще всего носят материальный характер. Чтобы осуществить мечту, нужны большие деньги, а их можно заработать только с помощью таланта. Если нет таланта, то нет денег, а значит, мечта никогда не осуществится. Это ужасно, не правда ли? Признавая себя бездарным, мы отказываемся от своей мечты. Жизнь теряет смысл. Зачем тогда вообще жить?
Сашка слушал, напряжённо глядя себе под ноги. На его переносице залегла складка.
— Я угадываю ваши мысли? — спросил Стас.
— Да, — хрипло произнёс парень и откашлялся.
— Тогда дайте я угадаю, что с вами произошло. Кто-то признал ваши фотографии бездарными?
— Да. Они сказали, что снимки любительские и не стоят внимания.
— Кто — «они»? Мнение этих людей для вас важно?
— Очень.
— Сочувствую. — Мужчина дружески положил руку Сашке на плечо. — Но мне кажется, это не приговор. Чтобы стать хорошим фотографом, надо всего лишь пойти куда-нибудь поучиться.
— У меня уже есть одна профессия, — произнёс парень. — Я журналист.
— Ну и что? Получите второе образование.
— Оно будет платным. У меня нет денег. Да и не готовят в России профессиональных фотографов, надо ехать за границу.
— Найдите спонсора.
— Где? — усмехнулся Сашка. — Кто вложит в меня деньги? Вы?
— Я тоже небогат, — вздохнул собеседник. — Но если ваши снимки действительно достойны внимания, думаю, вполне можно найти какие-то инвестиции. По крайней мере, попытаться.