У тебя клыки?
Шрифт:
– Что мой дедушка рассказывал мне? Ничего кроме того, что Тесла особенный, очень особенный.
Я смахнула травинку с его гривы.
– Какой особенный? Особенно умный? Особенно быстрый, как для скачек?
Ее плечи поднялись и опустились в пожатии.
– Дедушка не сказал. Он просто сказал alkalmi[27]. Особенный.
– Гм. – Я проследила L(Л) на щеке Теслы. – Ты знаешь, что такое липициан?
Она покачала головой.
– Гмм. И я ничего о них не знаю, кроме того что мой друг думает, что Тесла из таковых. Полагаю, я должна просто расспросить его, что это такое.
Панна
– Это моя сестра, Йолан. Она придет на ярмарку сегодня ночью, но говорит, что я не могу, потому что слишком маленькая. Я не считаю, что я слишком маленькая, а ты?
– Сколько тебе лет?
– Тринадцать.
– Ээ... – я подумала о палатке для пирсинга, комнате-темнице, толпе танцующих под влиянием гламора людей. Мне, может, и было только шестнадцать, но я, несомненно, чувствовала себя на дофиглион лет старше ее. – Знаешь, может быть лучше, если ты подождешь, пока мы вернемся в следующем году.
Она чуть надула губы, но у нее не было времени на споры. Вместо этого она сунула листок бумаги мне в руку.
– Это мой адрес. Ты станешь писать мне? Я хотела бы быть твоим другом по переписке.
– Само собой, – сказала я. – Я дам тебе знать как дела у Теслы, ладно?
– Хорошо, – сказала она, потом ее глаза наполнились слезами (снова), она обняла Теслу и меня и убежала, вытирая глаза.
Я провела следующий час, ухаживая за Теслой, по-быстрому съела ужин с мамой, Питером, Сореном и Имоджен, затем переоделась в свою вчерашнюю "цыганскую" одежду. Имоджен сказала, что я выглядела очень загадочно в юбке и блузке и что люди, которые хотели, чтобы я прочитала судьбу по их ладони, будут скорее склонны поверить мне, если я буду выглядеть соответствующе.
– Это глупо, – проворчала я, принимая книгу по хиромантии, которую она всучила мне. – Я смогла бы запросто прочитать судьбу одетая в пижаму или в банный халат, пока касаюсь их, но никто же не поверит, если я не похожа на Эсмеральду Цыганскую Ведьму.
– Не Эсмеральда, – сказала Иможден и, откинув голову, воззрилась меня, когда я представила свой цыганский прикид на ее проверку. – Франческа Загадочная. С твоими великолепными темными волосами и глазами, ты придешься как раз к месту. Клиенты будут обожать тебя.
– Ага, точно, – сказала я, не веря ни единому ее слову. Я взглянула в сторону окна. Солнце садилось, небо исполосовало знакомым персиковым, оранжевым и ярко-красным.
– Так... ээ... а когда встанет Бен?
Имоджен усмехнулась.
– Тебе нравится мой брат, а? – она улыбнулась мне. – Если мы закроем жалюзи, он сможет выйти из спальни сейчас. Хочешь, чтобы я посмотрела, проснулся ли он?
– Не-а, – сказала я. – Это не важно. Может, я увижусь с ним позже.
– Не забудь книгу!
Я скорчила гримасу, но схватила ту, помахала, ковыляя к двери. Мама хотела представить меня некоторым из своих друзей-виккан, так что я сделала краткую остановку в нашем трейлере, где все собрались для перекуса перед созданием круга. Мама держала круг раз в месяц и частенько в последнюю ночь пребывания в городе, когда узнавала что там много ведьм, чтобы сформировать круг
Ладно, словом для тех из вас, у кого в этот самый момент снесло крышу – как и для всех и каждого на этом свете, есть хорошие ведьмы и плохие. Некоторые называют себя викканами[28], а кто-то называет себя жрицами Богини. Они, по существу, те же самые ведьмы. Моя мать, конечно же, практикует добрую магию – магию земли, как они ее называют. Язычники очень хороши в такого рода вещах. Когда она и ее коллеги – ведьмы/виккане/пофиг кто – собираются вместе, они держат круг, применяя свою магию. Магия одной ведьмы ограничена, но круг... Ну, позволю себе только сказать, что вы никогда не захотите пойти против круга, если сделали что-то плохое. В Орегоне был парень, один из тех религиозно-правильных парней, которые думают, что все ведьмы плохие и должны быть посажены в тюрьму (или хуже), он начал причинять местным ведьмам физический вред.
Мама и ее компашка образовали круг и "позаботились" о нем сравнительно быстро.
Я слышала, что он все еще ходит задом наперед, это семь-то месяцев спустя.
Итак, я проделала встречно-привественные штуки, улыбнулась всем венгерским ведьмам и слиняла прежде, чем всем им приспичило начать благословлять меня (мамина группа была очень хороша в благословениях). Когда я уходила, одна из ведьм, старшая женщина с мелкими седыми завитушками и реально огромная, увешанная драгоценностями – вдруг напряглась и втянула воздух, прямо так, как делают охотничьи собаки, когда заметят птицу.
Она что-то выпалила маме, выглядевшей смущенной. Мамина подруга Зизи, приехавшая из Германии, перевела для нее.
– Она говорит, что чувствует запах чего-то грязного.
– Это из-за Дэвида. У него газы, когда он съест слишком много рыбы, – сказала я.
Дэвид стрельнул в меня взглядом, который убил бы обычного человека.
Все остальные проигнорировали мою маленькую шутку. Огромная женщина в драгоценностях сказала что-то еще. Глаза Зизи стали огромными, в то время как все в трейлере затихли.
– Белла сказала, что она чувствует запах нечистого.
Нечистого? Не думаю, что она говорила о ком-то, пропустившем утренний душ. Я взглянула на маму.
Она казалась очень взволнованной.
– Нечистого как, Зизи? Нечистого, как отвратительного, или нечистого, как... – мама взмахнула рукой, – ...проклятого?
Белла демонстративно снова втянула воздух.
– Karhozott[29], – сказала она.
Все ахнули.
– Проклятого, – прошептала Зизи.
– Епт, – сказала я. Это и имея в виду.
– Чем занимаешься?
Я прекратила втягивать воздух и повернулась. Бен прислонился к одному из шестов держащих главную палатку.
– Пытаюсь найти что-нибудь проклятое. Ты как всегда выглядишь великолепно...
Одна эбеновая бровь поползла вверх.
– Спасибо. Думаю, ты выглядишь... хорошо.
Я скрестила руки. Я выглядела так хорошо, как и собиралась, и мы оба знали это.
– Хорошо? Просто хорошо? А той ночью я была очаровательной.
– Да, была, но тогда я никогда раньше не видел тебя в "девчачьих вещах", а теперь – да.