У тебя клыки?
Шрифт:
Я убрала пальцы, более чем немного потрясенная, проникновением в ее голову.
– Мне жаль, – снова сказала я.
Она подарила мне улыбку, настоящую улыбку, наполненную пониманием и прощением, такую яркую, что, казалось, осветила трейлер изнутри.
– Забудь. Теперь, расскажи мне все об этом человеке, которого ты коснулась. Ничего не упускай.
Я сделала это. Я выворачивала себя наизнанку добрых полчаса, рассказав ей все: об Абсент, пытавшейся вломиться в мое сознание, обо всех кого я коснулась, о танце с Беном... Это было так, словно она использовала
– Вот и все, – сказала я, закругляя все несколькими минутами, проведенными мной с Карлом. – Это все из моего списка. Я коснулась каждого из них, и ни один из них не крал. Если я не нашла одного вшивого вора, как я предполагаю найти потенциального убийцу?
– Ты коснулась не всех в списке, – сказала Имоджен, ее глаза уперлись в меня. Они вернулись к их привычному голубому, такому же голубому, как небо снаружи. – Есть один, кого ты не прочла.
– Моя мама? Я не касалась ее, я трогала ее пару дней назад, ища ее ключи. Я бы знала, если бы она думала об взятых деньгах...
– Не твоя мама... Абсент.
Я скорчила гримасу.
– Ага, ну, я исключила ее потому, что ей не было никакого смысла, поднимать вонь из-за пропавших денег. Питер не ведет счета, их ведет она, так что он никогда не узнал бы, что что-то пропало, если бы она ничего не рассказала. Кроме того, я не думаю, что будет хорошей идеей коснуться ее. Она почти забралась в мою голову... И если я коснусь ее, пока она пробует это, не думаю что смогу удержать ее.
– Есть способы, – пробормотала она.
– Реально? Неужели она пыталась и с тобой? – я не смогла сдержать любопытства. Имоджен всегда казалась абсолютно владеющей собой, и было своего рода сюрпризом узнать, что Абсент испытывала свои групповые фокусы также и на ней.
– Она пытается, по крайней мере, раз в месяц, – рассмеялась она.
– В самом деле? Но... ты же сказала, что она уже знает о вас? Почему же она хочет забраться в твою голову?
– Понятия не имею, вероятно, из-за власти. Она знает кто я, да, но с этим пришло понимание, что она должна быть зла на меня, у меня есть средства добиться ее уничтожения.
– Ты можешь это сделать? – я сидела с открытым от удивления ртом. – Тогда почему... почему...
– Почему я работаю на ярмарке, а не живу в пентхаузе окруженная красивыми людьми, одеждой, вещами и кучей денег?
Я кивнула. Если бы кто-то вручил мне жизнь на серебряном блюдечке, я уверена, хоть застрелись, что знала бы что с этим делать.
– Я жила такой жизнью, Фран. Это забавно примерно минут десять, но искусственность этого омрачает все. Я считаю, что реальная жизнь, жизнь среди смертных, единственное, что приносит мне удовлетворение. В конце концов, она привела ко мне друзей вроде тебя, и я не променяю твою дружбу, на самые дорогие условия жизни.
– Блин, Имоджен, – сказала я, хмурясь на свои пальцы, и моргая как можно быстрее, так чтобы она не заметила слезы. – Почему бы тебе просто не заставить меня заплакать! И это после того как я отнеслась к тебе как
– Ты делала свою работу, но вини себя за это. Теперь давай пораскинем мозгами насчет той скотины, которая желает увидеть Бенедикта мертвым. Расскажи мне снова о том, что почувствовала, когда коснулась этого человека.
Мы провели следующие двадцать минут, обсуждая все мои догадки о человеке (немного) и все, что я почувствовала в краткий момент контакта (еще меньше). Идея разрасталась на задворках моего разума, немного бредовая, но чем больше я пыталась рассмотреть ее, тем сильнее она ускользала от меня. Я отказалась от нее и обратила внимание на то, с чем могла иметь дело. Мы обсуждали проблему Абсент, Имоджен настаивала, что я должна была коснуться ее, а я чертыхалась до небес, что скорее умру, чем позволю той узнать правду обо мне.
– Она не сможет причинить тебе боль, если мы с твоей матерью поддержим тебя…
– Она тоже может! Мамаша сделает все, чтобы остаться с ярмаркой, включая мою продажу в рабство. Я не доверяю Абсент ни на йоту – если она узнает обо мне, то она сделает из меня Фран – Касающегося Фрика быстрее, чем ты качнешь головой.
Имоджен поднялась.
– Пойдем, разбудим Бенедикта. У него могут оказаться какие-то идеи и, так как ты говорила, что предупредила его о покушении на его жизнь, он, возможно, обнаружил что-то прошлой ночью, что может тебе помочь.
Я медленно встала, не желая следовать за ней, когда она начала закрывать жалюзи на окнах. Я не могла отрицать, что он спас мою задницу, когда я был переполнена всем прошлой ночью, но у меня была гордость. Я не собиралась бегать к нему каждый раз, когда была в щекотливой ситуации, чтобы решить ее.
– Фран?
– Знаешь, ему вероятно нужно как следует выспаться после прошлой ночи. И говоря об этом, я должна бежать. Поскольку это наша последняя ночь здесь, мама держит круг, и я собиралась помочь ей установить его. Она вероятно уже ставит его.
– Но Фран, что насчет расследования? Что насчет Бенедикта?
Я остановилась у двери.
– Я не забуду, не волнуйся. Мне нравится Бен, и я не хочу увидеть его пронзенным колом. Думаю… – Я обуздала то, что собиралась сказать. Не было никакого способа выразить словами мысль, скачущую по задворкам в моей голове, когда я даже не могла суметь рассмотреть ее. – Я пока подумаю над этим, хорошо? И ты тоже. Если ты придешь к чему-то, дай мне знать. Увидимся позже.
– Ты увидишься со мной через час, или ты забыла о детском шоу?
– Жопа с ручкой, – чертыхнулась я, я забыла. Питер сделал принципом, заканчивать каждое пребывание в городе в больнице, кто-нибудь из участников ярмарки проводил несколько часов, создавая волшебство и иллюзии для больных детей.
Он говорил, что это был хороший способ продемонстрировать доброжелательность и все такое, но правда была в том, что Питер был старым дураком и ему просто нравились аплодирующие больные детишки.
– Я тебе действительно нужна? Ты сама можешь читать по ладони…