У Ветра твои глаза
Шрифт:
На ясном небе светил растущий месяц. В его бледном сиянии она увидела темный силуэт. Сперва грешным делом испугалась: неужто навка? Но потом поняла, что уже не слышит плача. Нет, это живой человек. Хотя и бледный, как мертвец. Он медленно брел ей навстречу.
— Рей! — всплеснула Мира руками и бросилась к нему. — Что с тобой случилось? Я переживала!
Она подбежала и готова была прижаться к этому широкоплечему великану, объятия которого в последнее время стали самым уютным местом на земле. Но он как-то равнодушно на нее посмотрел и побрел дальше, даже не предприняв попытки
— Рей!.. Рейчар, погоди! Да погоди же ты!
Но он будто не слышал ее. Лицо ничего не выражало. Хотя нет, пожалуй, отражало: холод, царивший вокруг. У Миры болезненно сжалось сердце.
— Где ты был? Отвечай же мне! — она подбежала к нему сзади и что ударила его кулаками в спину. Он даже этого не заметил. Не зная, что еще предпринять, она просто следовала за ним. Так они подошли к хате.
Перед тем как войти внутрь, мужчина посмотрел на нее. И Мира обомлела. Чужой, колючий взгляд обжег льдом.
Он лишь снял с себя заледеневший плащ, подбитый мехом, и прямо в одежде забрался на печь, не говоря ни слова. Мира еще долго сидела за столом без света, глядя в темноту. А потом скинула платье и полезла на полати. Она чувствовала, что сейчас он не желает ее близости. Она боялась такого его состояния. И эта внезапная чуждость больно жгла грудь. Хуже всего то, что она не понимала, что вдруг произошло. Рей просто в один миг отгородился от нее большой каменной стеной.
Она лежала на спине, глядя в темный потолок, а спасительный сон все не приходил. Тихие слезы катились по вискам, затекали в уши. Обида. Давящая, тяжелая обида сжимала горло, не давала глубоко вдохнуть. Так она пролежала, пока в серых предрассветных сумерках не стали видны очертания предметов. Только тогда тело сдалось и покорилось короткому беспокойному сну.
Она проснулась от звука его шагов. Рей что-то делал у печи. С тяжелой головой Мира слезла сверху, оделась и молча вышла во двор. В холодной бане привела себя в порядок, переплела косу. Все движения ее были нарочито медленными. Она не хотела возвращаться в дом. Сейчас рядом с Реем она почти физически ощущала, как трудно дышать. Нужно срочно придумать какое-то занятие. И решение нашлось: собрала в сумку малюсенькие глиняные горшочки и кувшинчики с заранее заготовленными снадобьями от лихорадки, мазями от боли в груди и тому подобными полезными средствами и пошла в селение. Она с легкостью продаст их или обменяет на что-то. Такие вещи всегда нужны. Снег уже не лежал плотным покрывалом, добраться до людей теперь можно без особого труда. Рей не спросил, куда она собирается, она не стала ничего объяснять. Да и вряд ли смогла бы. То самое чувство глубокой обиды сковало горло, лишая возможности говорить.
Она задержалась на большой земле на весь день. За зиму в изоляции пропустила множество новостей. Жена Войко родила тройню, при том все мальчики и все выжили. Невиданное событие! Староста ходил — грудь колесом. С ней говорил сдержанно и довольно мило, будто и не было между ними того странного разговора вначале холодов. Выручив полгривны, прихватив с собой курицу и мех молока, она собралась домой только в сумерках.
Уже на выходе за ворота ее снова словил Войко. Мира напряглась. Не станет
— Ты ничего странного не замечала? — спросил он неожиданно.
— В к-каком смысле?
— Яр с мужиками на охоту ходил вчера, — он сделал паузу.
— Да, я их встретила.
— Следы странные видели. Огромные. Если бы не явный след сапог, подумали бы что медвежьи. Не видела никого чужого?
Мира сделала огромные глаза, пожалуй, даже чересчур удивленные, повела плечами.
— Н-нет, ничего странного, никого чужого.
— Ладно, будь осторожнее там, — напутствовал он.
Мира только кивнула, улыбнулась и постаралась скорее скрыться. Следы Рея все-таки видели. Тревога плотной пеленой окутала душу. Ему все опаснее находиться здесь. Размышляя об этом, она не заметила, как добралась до своей ограды. Рей сидел на лавке возле хаты. При ее появлении он поднялся и пошел навстречу.
— Я беспокоился, — сдержанно сказал он. — Зачем ты уходила?
И снова это чувство: словно кто-то схватил ее за горло и не отпускает. Женщина оставила в сенях курицу — завтра ощипает — и молча вошла в саму хату. Моноец тенью последовал за ней. Пока она выкладывала разные мелочи, которые принесла из поселка, он стоял сзади. Потом взял ее за плечи.
— Мира.
И столько в голосе теплоты. Столько искренности, что она не выдержала: повернулась, припала к его груди, обняла. Он гладил ее по голове. И от того, что он снова такой как раньше — теплый, ее Рей — жжение в груди только усилилось. Почти невыносимые ощущения.
— Что вчера произошло? — наконец обрела она способность говорить.
— Мне нужно было подумать.
Сердце мимо воли заскакало зайцем.
— О чем?.. — она даже затаила дыхание.
— Слишком о многом.
Он взял ее за руку, подвел к лавке. Сам сел и привычным жестом подхватил ее к себе на колени.
— Ты напугал меня.
— Знаю, прости… — он снова замер. Видно, не знал, как начать разговор.
Но Мира и так прекрасно понимала, о чем он будет. И это не сулило ничего хорошего. Но и тянуть дальше невозможно.
— По моим подсчетам, через две-три седмицы ветер на море успокоится, и к вам снова будут ходить торговые суда.
— Так и есть, — осторожно подтвердила Мира, не глядя ему в лицо. Она смотрела на половицы, подмечая каждую трещинку, словно сейчас это важнее всего на свете.
— Посмотри на меня, пожалуйста, — он мягко взял ее за подбородок, но она заупрямилась.
— Не могу, Рей. Не могу… Мы же с самого начала знали, что так будет.
— Мира…
— Нет, послушай меня. Я вижу, что тебе здесь плохо. И знаю, что ты не можешь остаться. Ты чужак у нас, — она нервно теребила свои ногти, переплетала между собой и снова освобождала пальцы. — Да и опасно это. Для тебя, для меня, для моих соседей… Не миновать беды, если ты останешься…
Он все же повернул ее лицо, заставляя смотреть на себя. И она снова увидела в них безграничную боль, которая затапливала его изнутри. Он тонул в ней. А вместе с ним — захлебывалась и она.