У врага за пазухой
Шрифт:
– Как же Вольский? – вклинивается в спор мамаша. – Мне показалось, у вас очень доверительные отношения. Любовные!
– Вы наблюдательны. Только наши отношения в прошлом. Я ушла от Ярослава.
– А он взял и просто так отпустил?
– цокает языком Галина Петровна.
– Он узнал, кто мои родители. Я скрывала, но Ярослав догадался.
Чувствую себя Шахерезадой. Она, чтобы сберечь жизнь, рассказывала сказки кровожадному султану. А я с той же целью изливаю душу преступникам.
– Как
– А как ты объяснишь охрану под твоим окном? Вольскому настольно похер, что он организовал слежку?
– зло сплевывает на пол Буровой.
– Ему нужны мои статьи. Ваш отец уже, наверное, в Питере. Без статей никто не узнает о его приезде.
– Кроме статей ему, значит, ничего больше не нужно? – слащаво улыбается мадам Добродетель. – Может, информация из этой коробки? – Взглядом указывает на документы Бухгалтера.
– Не знаю. Вероятно. Она много кому нужна, - вру, как не врала никогда в жизни.
– Так, может, выдашь нам весь список заинтересованных? – Заглядывает в глаза Галина Петровна. – Назови фамилии, и будешь свободна.
– А можно еще немного воды? Эта закончилась, - виновато показываю пустую бутылку.
– Блядь. Да она нас за идиотов держит! – взрывается «сынок». – Я ее сейчас так напою, что изо всех дыр польется!
Он подходит ко мне, дергает со стула.
Вместо того чтобы идти, я разыгрываю случайное падение. Заваливаюсь набок и вскрикиваю:
– А-а! Больно. Я, кажется, ногу подвернула.
Сомневаюсь, что Станиславский сказал бы «верю». Актриса из меня та еще. Но вряд ли Буровой потащит меня волоком туда, куда планировал.
– Ты даже ходить нормально не умеешь! – Буровой склоняется надо мной и бьет по щеке.
– Я не специально. – Прижимаю ладонь к горящей коже. – Так получи...
Договорить не успеваю. В гараж вбегают мои недавние тюремщики. Первый что-то быстро шепчет на ухо своему боссу. Второй с тревогой смотрит назад.
– Ты уверен? – С лица Бурового слетает вся бравада.
– Два джипа. За ними микроавтобус.
– Номера пробили?
– Не успели. Но они все... – Будто боится, что их услышат, «первый» прикрывает дверь. – Питерские.
– Сука! – Буровой сжимает кулаки и разворачивается ко мне. – Эту связать и на продуктовый склад. В холодильник! Маму отвезти домой. Срочно!
– Это Ярослав? – не выдерживаю я. – Это он едет сюда?
– Заткнись, тварь! – Вторая пощечина оказывается больнее первой.
От удара трескается губа, и на блузку падает капля крови.
– Я никуда не поеду. Забудь! – Галина Петровна возвращается в свое кресло. – Хватит с меня этих беготни и игр. Сил на них не осталось.
– Мама! Пожалуйста. Я со всем разберусь и приеду
Я не знала старшего Бурового. Видела его на фото и видео. На них он казался самым настоящим хищником. Без страха и жалости. То, что наблюдаю сейчас, совсем из другой оперы. Это не хищник, а падальщик.
Похоже, сын забрал у отца лишь внешность.
– Занимайся Вольским! – холодно обрубает Галина Петровна. – Он свою работу выполнил, можешь с ним кончать.
– С удовольствием, - цедит сквозь зубы Буровой. Но уже в следующее мгновение дверь гаража резко распахивается, и он вместе с охранниками отлетает к стене.
– Всем оставаться на местах!
Я узнаю этот голос из миллиона. Он с гулким эхом отражается от стен и заставляет сердце биться быстрее.
– Взять его! – испуганно визжит Буровой. Только, кажется, брать уже некому.
Сквозь пелену слез вижу какую-то драку на улице и бегство Буровой. Замечаю надпись «СОБР» на груди ближайшего бойца. И уже не стесняясь, начинаю выть в голос, когда ко мне подбегает Яр.
Он словно подкошенный, падает на колени рядом.
– Ты как? Они ничего не успели с тобой сделать? Поговори со мной! – засыпает вопросами и... трогает.
Гладит по щеке, по волосам. Матерится, рассмотрев что-то на скулах. Прижимается лбом ко лбу. Шепчет...
По-хорошему нужно ответить. Не пугать его еще сильнее. Но слова застревают в горле. За прошедшие сутки я уже простилась навсегда, запретила себе верить, что когда-нибудь Яр снова притронется ко мне или погладит.
Я, как могла, глушила любые надежды на глупое «мы». А теперь он здесь...
– Ты же у меня акула. – Ярослав садится на пол и устраивает меня на своих коленях. – Ты сильная и смелая. – Качает как ребенка. – С тобой все хорошо. Правда?
Загипнотизированная его глазами, я почти не замечаю хаоса, творящегося вокруг. Не слышу приказов группы захвата и редких вскриков боли.
– Я... так рада тебя видеть. – Самые дурацкие слова, какие можно было сказать.
Радость и близко не сравнится с тем, что я чувствую.
– Я чуть сердечный приступ не схватил, когда узнал, что тебя украли.
– Яр осторожно прикасается губами к уголкам моих губ. – Наручниками прикую к себе, чтобы больше не сбегала.
– Ты уже как-то обещал так сделать. – Улыбаться больно. Однако это сильнее любой боли.
– Больше никаких обещаний!
Ярослав вжимает меня в свою грудь. Со стоном вдыхает запах с макушки и остекленевшим взглядом останавливается на грязных ступнях.
– Не успела обуться. – Со стыда я готова сквозь землю провалиться.
– Замерзли?
Яр не позволят спрятать ноги под стул. Берет вначале одну ступню, затем другую. Греет в ладонях и, не мигая, рассматривает свежие царапины.