У времени в плену. Колос мечты
Шрифт:
— Пользуется логофет поддержкой великой. Со всех сторон спешат к нему на помощь. И валахи, и венгерцы шлют войско. Не сегодня завтра и ляхи его поддержат. А воевода — один. Если и мы ему не поможем, то кто?
Руксанда притронулась к плечу Тимуша, который стоял у окна и смотрел вдаль.
— Тимуш, советую тебе...
Он повернулся к ней и резким тоном проговорил:
— У меня хватает ума обойтись без посторонних советов, пани Роксана. Пошли, полковник! — и вышел из горницы.
— Горячий парень! Таким и гетман был
Руксанда улыбнулась. Ей нрав мужа был известен. Вспыльчив, но отходчив и зла не держит. И как только гнев пройдет, человека добрее и ласковее на всем свете на сыскать. Какие нежные слова говорил он! Ради нее был готов в огонь и в воду. И вот даже теперь, хоть и строит из себя обиженного и отворачивается от тестя своего, она прекрасно знает, что пойдет Тимуш в Молдову прогнать врагов и ради этого жизнь свою подвергнет опасности. Таким вот был ее Тимуш, ее избранник, ее любимый.
Княжна утомленно опустилась в кресло. Пришла матушка Кристина, кормилица ее, и принесла стакан теплого молока.
— Выпей, мамина птичка! — сказала она. — Вижу, как за столом только поклевываешь. А плод, что ты под сердцем держишь, голодным быть не должен. Ладно уж, не горюй, не оставит гетман воеводу без своей помощи. Он человек чести и на помощь горазд.
Вечером в башне крепости, из которой далеко видна была Земля Молдавская, княжна Руксанда опять переговорила с воеводой обо всем, а наутро тот со своей небольшой свитой отправился в Чигирин. В его рыдване ехал и казначей Йордаке Кантакузино, с которым господарь часто делился своими опасениями.
— Ежели казацкие войска промедлят с походом в Молдову, Сучавская крепость может попасть в руки врагов.
— Не было бы у тебя этих забот, твоя милость, ежели б государыня в Хотинской крепости находилась. Год бы простояли вороги под ее стенами и ничего сделать им не смогли бы.
Воевода вздохнул. Доброй и прочной была Хотинская крепость, но крамольны сами хотинцы. Только бы ему добраться до престола, уж он придумает им наказание за деяние их подлое.
В Чигирине гетман встретил его с распростертыми объятьями.
— Добро пожаловать, сват! Опять прогнали тебя враги?
— Снова, пан гетман! — ответил грустно воевода.
— Дошло до меня, будто ты не очень-то ладишь с соседями...
— Как же ладить с соседом, который норовит тебя из дому выгнать?
— Не бойся, наденем на них узду! Теперь, давай, примем по чарке водки, потому как только она душу нам облегчает.
— Разве в этом мире найдется что- нибудь, что может успокоить мое сердце?
— Все пройдет, сват, все образуется...
— Легко твоей милости говорить, когда и супруга и дети твои рядом находятся, а братья и племянники в темницы не брошены.
— Теперь, пожалуй, правда, что легко, но и я вкусил сполна горечи сей. Проклятый Чаплинский воткнул мне нож в сердце по самую рукоять. Все вытерпел, пока не пришло время
— Доброе у тебя войско. А я-то с чем выйду супротив неприятеля?
— Не горюй! Не даст тебе Хмельницкий пропасть! И войско дам, и татар дам из самых свирепых, прогоним разбойников!
К вечеру явился и Тимуш.
— Ага, явился, бисов сын! — с силой прижал его к груди гетман. — Выходит, не вытерпел?
Тимуш молчал и отводил глаза.
— Знаю, что тебе полагается, за мной не пропадет! Счастье твое, что тут сват наш, не то спустил бы штаны и отлупцевал задницу да так, чтоб на всю жизнь запомнилось!
Гетман помолчал, затем, не поворачиваясь, бросил:
— Садись за стол!
Тимуш покорно присел. Взял кружку и, не переводя дыхания, выпил ее до дна.
— Пойдешь в Молдавию. С тобой идет полковник Федорович. Он старый казак, повидал войну. И смотри у меня! Без его совета ни шагу! А саблю придержи для врагов, а не для моих полковников! — с угрозой промолвил гетман.
— Сколько людей дашь, батько?
— Много не дам, Казимир мне в бок уперся с сорока тысячами сабель. Но тысяч восемь запорожцев и две тысячи татар получишь. Иди, выбирай себе сотников, и завтра на рассвете чтоб видел вас на конях!
Тимуш покорно поднялся из-за стола и вышел. В двери он столкнулся со своей мачехой Анной.
— Тимошенька, хлопчик! — обняла его за шею.
— Ладно, тебе, Анна, с твоими нежностями! Знаю, что ему полагается! — сердито бросил гетман.
Тимуш поспешил исчезнуть. Отделался он легко.
Анна поклонилась Лупу.
— Добро пожаловать, пресветлый пан воевода! Надолго к нам?
— Кто его знает? — вздохнул Лупу.
— Приготовь флигель для его милости и бояр. И позаботься, чтобы ни в чем нужды у них не было.
— Все будет сделано, все будет сделано, Богдане! Я вот что хотела тебе сказать. Уже несколько дней, как ожидают послы из Гишпании и Фландрии и жалуются, что их долго ждать заставляют.
— Ничего, подождут. Сегодня принять их не могу! Не видишь, у меня гости! Пускай приходят завтра!
— Так и сказать им?
— Так и скажи.
— А ну, как обидятся?
— Великое дело! Звал я их, что ли? Пока Украина была под ляхами, ни один из сих господ не удостоил нас посольством! Теперь, когда панам хвосты поприжал, деваться от послов некуда! Завтра, завтра пускай являются!
Анна пожала плечами и вышла. Гетман и воевода засиделись в этот вечер допоздна.
— Дряхлеет Оттоманская держава, — сказал гетман. — Часто султаны сменяются, к управлению приходят молодые, без умения. В чьих только руках не находится власть! И у силихтара, и у великого визиря, и у старой султанши. И каждый делает, что в голову взбредет. И никак не насытятся золотом. Были бы короли Европы объединены, не так уж и трудно оказалось бы перевернуть это царство вверх тормашками.