У юнги тоже сердце моряка
Шрифт:
Слышал я, что прообразом его был бесстрашный матрос из. куниковского отряда Владимир Кайда. В годы войны я не был знаком с Кайдой, но слышал о нём немало. И вероятно, даже видел его февральской ночью 1943 года, когда высадился вместе со своими разведчиками на «Малую землю».
Было в ту ночь темно. Землю и море освещали только вспышки ракет. Связной майора Куникова разыскал меня и повёл в штаб. Навстречу нам шли три матроса. Все рослые, плечистые, но один показался мне просто великаном.
Связной спросил:
После победы над фашистами я стал разыскивать участников боёв за Новороссийск.
Написал десятки писем куниковцам. Получил ответы, записи воспоминаний. Пришло письмо и от Владимира Кайды из Донецкой области. Мы условились встретиться в Новороссийске в сентябре на традиционном сборе куниковцев.
И вот настал день нашей встречи. Около краеведческого музея собрались бывшие малоземельцы. Вижу великана-матроса в бескозырке - он выше всех. Лицо у него добродушное, подбородок волевой, глаза голубые, весёлые. Весь его облик, вся его фигура удивительно похожи на статую Неизвестного матроса. Это и есть матрос Кайда.
О его боевых делах можно написать большую книгу. Но сейчас я расскажу только о нескольких днях жизни Владимира Кайды и его фронтовых товарищей на «Малой земле».
«Буря с вихрем»
Отряд старшего лейтенанта Василия Ботылёва расположился неподалёку от морского причала. Было приказано отдохнуть и ещё раз проверить боеготовность. Ночью матросам предстояло высадиться вслед за отрядом майора Куникова.
Матросы проверяли оружие, точили финские ножи, а кто лишнюю портянку надевал, чтобы нога не болталась в ботинке, когда ночью во время десанта будет прыгать в воду.
На пригорке под деревом сидели четыре моряка и, перекидываясь шутками, ровняли патроны в пулемётных лентах, проверяли гранаты.
Это расчёт станкового пулемёта «максим» - Владимир Кайда, Николай Уткин, Анатолий Лысов и Николай Копотилов, Всем по двадцать два года.
«Буря с вихрем» - так прозвали пулемётный расчёт. Надо сказать, что среди моряков выделиться трудно. Все ребята храбрые, находчивые, жизнерадостные. И всё же расчёт Владимира Кайды - самого рослого моряка в отряде-выделялся. Не только Кайда,а любой матрос из расчёта мог, если нужно, схватить «максим» в полном сборе и вихрем помчаться на огневую позицию. А вес «максима» немалый - более шестидесяти килограммов. Никто не мог быстрее и лучше их сменить огневую позицию, замаскироваться.
Кайда родом из Донбасса. До службы на флоте работал токарем на заводе. Уткин - москвич, заводской электрик. Лысов - колхозник из Кировской области. Копотилов - колхозник из Тамбовской. На войне
Все четверо любили шутку. Особенно побратимы любили подшучивать над великаном Кайдой.
Копотилов прозвал его Малюткой. Прозвище так и осталось за Володей. У остальных ребят тоже были прозвища. Уткина звали Утей, кряжистого Копотилова - Корягой.
Лысова хотели прозвать Кочерыжкой - после ранения указательный палец у него на правой руке напоминал кочерыжку. Но не закрепилась кличка за высоким и красивым парнем, звали его просто «Номер» - соответственно пулемётному званию.
Копотилов запрятал гранаты в вещевой мешок и заявил с довольным видом:
– Морской порядок!
– Потом повернулся к Кайде и серьёзным тоном сказал: - Малютка, будь добр, сними ботинок. Я на нём под вёслами схожу в разведку на Мысхако.
– Тебе не доверю, - также серьёзно отозвался Кайда.
– Номеру, пожалуй, доверю.
Он полегче, кочерыжкой рулить будет.
Лысов пожал плечами и усмехнулся:
– Сплаваем в другой раз. А вот перед десантом не мешало бы вздремнуть. Сними, Малютка, бушлат, мы втроём укроемся.
– Ещё чего захотели! Имущество ведь казённое. А ну как утопите, где старшина Ещё обмундирование такого размера достанет? Соображать надо.
– Старшине с тобой маета, - подтвердил Уткин.
– А мне с вами, братки… Вот задам вам сейчас…
И Кайда обхватил всех троих и покатился с ними вниз по пологому склону.
– Приберегите силы!
– крикнул им матрос, старательно чистивший противотанковое ружьё.
– Нет в вас серьёзности перед ответственным заданием.
Ребята вскочили, посмеиваясь.
– Это всё он, - сказал Лысов, показывая на Кайду.
– Да что с Малютки возьмёшь - дитя неразумное. Верно, Фергана?
Ферганой прозвали кока отряда Ивана Прохорова. Ему было уже лет двадцать восемь.
Был он худощав, светловолос, нетороплив. До войны он работал поваром в одном из ресторанов Ферганы и часто рассказывал ребятам об этом городе.
По боевому расписанию кок занимал место в строю с ПТР - противотанковым ружьём.
Владел им неплохо. Человек он был заботливый, доброжелательный. Матросы его любили и уважали. Когда кто-нибудь просил: «Ну-ка, Фергана, подбавь Ещё чумичку борща», он никогда не отказывал в добавке. Да и сам, бывало, предложит: «Эй, Малютка из Донбасса, подставляй чумичку».
– Силу тебе девать некуда, - продолжал Прохоров.- Да я тебе в следующий раз без навара…
Но тут подошёл командир взвода лейтенант Карманов, под стать матросам расчёта Кайды, рослый, сильный, с энергичным обветренным лицом.