Уайтбол

Белояр Ирина

— Не дури, братец. Я догадываюсь, что у тебя пушка в кармане.

— Н-да. Знал бы, где упадешь… Жаль. Глупо вышло, — сокрушенно проговорил Резонер.

— А то он не знал, что здесь упадет, — желчно сказал Провидец. — Это была демонстрация самостоятельности, вы еще не поняли? По-идиотски — зато по-своему. Волю почуял.

— Да, но ведь бояться собственной тени — тоже не вариант…

Улисс машинально оглянулся на собственную тень. Та неожиданно удлинилась, развернулась в профиль и запрокинула голову вверх, к небу…

…к покрытому рваными

тучами ноябрьскому небу.

Шагнул все-таки. Сам — или заставили?..

Арсен, он же Улисс, он же скиталец стоял на склоне горы. Вокруг — ни души. Наверху — укутанные темным облаком камни, внизу — овраг с шатким мостиком, дальше — обрыв. На краю обрыва, с той стороны — живая изгородь. Листья с кустов облетели, одни лишь корявые ветки торчат над оплетенным колючей проволокой забором.

По склону горы бродит неприкаянный табун лошадей.

Белый Охранник светится мягким, ровным светом…

…Вот и встретились. Никак соскучился? Ну, по крайней мере — спасибо, что вытащил меня из задницы.

…Десять лет назад некий молодой агент спецслужб попал в зону уайтбол. Шел на задание — оказался в аду. Хуже, чем в аду — преисподняя, надо полагать, живет по определенным, хотя и жестким законам. Мяч изобретает правила игры на ходу и переделывает постоянно. Ни капли не беспокоясь, как будут подстраиваться игроки.

Арсен провалился в безумный мир в восьмидесятом и блуждал там целую вечность. Засыпал в пещерах — просыпался в канавах. Плавился в песках Сахары — замерзал во льдах Антарктики. Пару раз заработал воспаление легких, один раз — малярию, один раз — гепатит…

…Однажды Улисс по чистой случайности вырвался из зоны уайтбол в обычный мир. В обычном мире оказался восемьдесят пятый год. Но это не важно. Скиталец так и не понял, куда попал. И по сей день до конца не понял.

Для него ничего не изменилось.

…Вся картинка — нечеткая: то и дело морок ослабевает, и кажется: вместо склона — заросшая пожухлой травой пустошь с редкими островками голых берез.

Плохо тебе? Тяжело? Силы кончаются? Представь, у меня тоже.

Склон исчез совсем, осталось только неуютное ноябрьское поле, и над этим полем бледными обрывками миражей начали проплывать знакомые места: кусок джунглей, участок тундры, скалистый гребень, заброшенный военный склад…

Черт… да это же — прощание. Он — умирает, я — ухожу… затем и позвал?..

Какое-то бесконечно долгое время человек и его тень стояли, задрав головы каждый в своей плоскости, и смотрели безумное кино белого мяча.

А мяч все крутил и крутил в небесах любимые кадры. Фильм длиной в десять лет. Только — прокрученный в обратном направлении: от конца к началу.

С каждой картинкой что-то стиралось из сознания. Исчез Релятивистский Дьявол — рассыпался разноцветной смальтой: из этой смальты сложилась в небесах миниатюрная модель галактики. Ушел Бесстрастный Прагматик — вместо него появилось изображение мегаполиса, перевернутое — будто смотришь сверху

вниз, с высоты птичьего полета. Следующая картинка — лесистый склон горы: по нему разбежалось диким зверьем бестолковое Эго…

— Птиц не забирай, пожалуйста. Будь, что будет, только оставь мне этих моих чертовых птиц. Больше ведь нет ничего. И — никого…

Серый паук задрожал и рассыпался «шагреневой» стаей по разноцветному витражу новой мозаики.

По звездному небу.

По Вселенной.

В центре картинки сумасшедшей луной примостился Белый Охранник.

Внутреннее стало внешним.

Все.

Поле исчезло, и Арсен очутился в городском парке. Из ладони выпало что-то. Поднял. Тусклый фонарь осветил полупрозрачный осколок камня, зеленовато-синий, с золотистыми вкраплениями.

В голове — тишина. Такая непривычная тишина. Дух захватывает, будто падаешь с огромной высоты, лететь тебе и лететь… Вот как. А говорили — не лечится…

Все очень просто, Дин. Не хочешь видеть свою клетку — не смотри внутрь. Смотри наружу.

Так легко. Почему же никто не дошел до этого сам? Каждый сидит в своей скорлупе, ограничен персональной решеткой, ничего вокруг себя не видит, потому как созерцает собственные кишки.

…Огляделся по сторонам. Северный парк Среднеросска. Все правильно: время отправляться в путь.

Соседнее дерево шевельнулось и превратилось в бомжа.

В нескольких метрах впереди на тропинке появился уайт-хантер.

За флажки

— Нашел?

— Что? А, да. Нашел.

— Ну, и где девушка?..

Скиталец отмахнулся:

— Пойдем отсюда, хантер. Это не наша война.

— Дык… она и не была нашей. Не знаю, как ты — я-то давно чувствую себя разве что мародером.

— А я — могильщиком, — встрял Каспер.

— А ты — молчи, пока не спросили, — резко отозвался охотник.

Да, конечно. Я-то, наивный чукотский мальчик, и не догадывался, что некоторые жертвы приходится хоронить самим.

Арсен зашелся в надсадном кашле. Опять кровь горлом… Охотник хмуро взглянул на небольшое темное пятно, расползающееся по асфальту в тусклом свете фонаря.

— Ты к врачу-то не обращался?

— Господь с тобой, — отмахнулся скиталец. — Откуда в зоне уайтбол врачи.

Вихорев недоуменно хмыкнул, но уточнять ничего не стал.

— Ну что ж, тогда пошли лечиться на Эреб… В кои-то веки двигаем к тоннелю без балласта.

— Какого балласта?

— Ты бы видел, как другие уходили. Кто с дитем, кто с кошкой…

— …кто — с любимой тещей… — добавил Каспер.

— Короче — Ноев ковчег, мыльная опера. Самая большая экзотика — аквариум с саламандрами посреди зоны уайтбол. Я даже сфотографировать хотел на память, но дама испугалась почему-то.

— Передохнут у нее там эти саламандры, — буркнул скиталец.

— Да и хрен с ними. Пошли отсюда к чертовой матери, Улисс. Кстати, у тебя человеческое-то имя есть вообще?