Убить Хемингуэя
Шрифт:
И тут она вспомнила важную вещь, о которой совсем забыла.
То, что могло убить ее маленькую девочку, которую Ханна уже начала мысленно называть Бриджит, если она не поторопится.
Окровавленными трясущимися руками Ханна перевязала шнурком от ботинок бледную, похожую на резинку пуповину в нескольких дюймах от живота Бриджит. Вторым шнурком Ханна перевязала пуповину ближе к себе. Сжав зубы и боясь, что что-нибудь не получится, она обрезала пуповину между собой и орущей девочкой.
Она это сделала, но Бриджит продолжала слабо мяукать.
Ханна
Ханна Полсон лежала, чувствуя, как в такт биению сердца толчками выходит из нее кровь. Она сильно потела, хотя ветер из окна был холодным и в воздухе пахло дымом и гарью. Она завернула девочку в одеяло и разгладила его трясущейся окровавленной рукой. Кровь на руке напомнила ей, что она быстро истекает кровью. Ханна посмотрела себе между ног. Она сразу же поняла, что смотреть не надо было: крови было слишком много, и поток усилился вслед за ускорившимся сердцебиением. В глазах мелькали черные пятна.
Кровь стучала в ушах.
Хлынул новый поток крови вместе с какими-то кусками, которые остались лежать в луже между ногами. Стук крови оглушал, но до ее ушей теперь доносились и другие звуки: вой сирен, – как будто весь мир в огне, красные и синие сполохи, как безумные, метались по стенам комнаты, в которой она умирала.
И еще раздался стук, теперь очень громкий, этот неизбежный стук в ее ушах, между грудями и окровавленными бедрами.
40. После родов
Вдовы делятся на два класса – впавшие в тоску и почувствовавшие облегчение.
Ханна несколько раз моргнула и посмотрела вокруг сонными глазами.
Она догадалась, что находится в больнице.
Посмотрела направо и увидела, что в кресле около кровати спит мужчина. Гектор Ласситер. Лицо покрыто седой щетиной. Он явно несколько дней не брился. К карману его спортивной куртки приколота табличка, на которой хвастливо написано: Я ТЕПЕРЬ ПАПА!
39
Виктор Робинсон (1886–1947) – врач-терапевт, журналист.
Несмотря на свои обиды, Ханна улыбнулась его подлизыванию.
Очнувшись, Ханна первым делом подумала о своей маленькой дочери, в порядке ли она, затем в голову пришла более прозаичная мысль – что конкретно помогло их спасению? Она пошарила в темноте чисто вымытой правой рукой, которая была свободной и к ней не тянулись бесконечные трубки, и нажала кнопку, вызывая сестру. Пока ждала, она окликнула:
– Гектор? Гектор? Проснись, пожалуйста.
Он протер голубые глаза, встал, наклонился над кроватью и крепко ее обнял.
– Слава богу, – прошептал он ей на ухо.
– Моя девочка?
– Красавица.
Кроме легкой желтухи и небольшого недостатка веса, ее дочка, как ей сказали, была просто идеальной, так что Гектор не соврал. А что до их спасения, этому посодействовал звонок раздраженного коммивояжера, чей дорогой парик подпалила книга Рурка Эванса, посвященная психологическому портрету Папы.
Еще загорелся синий навес газетного киоска прямо под окнами Полсонов, а также привлекла внимание длинная развевающаяся окровавленная простыня, свисающая с подоконника.
Гектор уверил ее, что полиция не собирается накладывать на нее никаких штрафов.
– Откровенно говоря, они до смерти рады той популярности, которую приобрели, поучаствовав в спасении такой фотогеничной красотки, как ты, – сказал Гектор. – Особенно после того, как эта красотка самостоятельно осуществила роды с ягодичным предлежанием. Это тот еще подвиг. Хем бы был от тебя в восторге, Ханна. Ты молодец. Я побывал в твоей квартире, чтобы взять кое-что для тебя. Я видел всю эту кровь. Мне так жаль, что я не сумел приехать быстрее. Что тебе пришлось вынести…
Ханна сжала ему руку:
– Ты сейчас здесь, и это очень много для меня значит. Но… – Она поведала ему все, что ей рассказала Мэри про его четвертую жену, Марию.
– Сплетни… больная фантазия, – сказал Гектор, глядя ей в глаза. – И еще. Можно сказать, что Мария убила нашего ребенка. Я возненавиделее, когда узнал.
Ханна проглотила комок в горле. Затем представила себе картинку. Ричард везет их девочку покататься. Будучи пьяным, врезается в дерево… Ричард отделывается царапинами, ребенок же погибает.
Она представила себе, как убивает Ричарда за то, что он убил их ребенка. Да. Она вполне может себе это представить, очень даже живо.
Если Гектор и сделал что-то со своей женой, она способна это понять. Она вспомнила про женщину, с которой он переспал, Патрицию. Ну и что в этом такого? Они тогда не были любовниками, а Гектор всегда считался отъявленным бабником. Она вздохнула и сказала:
– Ты прости, что я тебя ударила.
– Черт, да я заслужил.
– Не совсем. – Она облизала губы, затем дала Гектору руку, чтобы он ее подержал. Другой рукой она провела по его щеке: – Ты ведь собираешься побриться, верно?
Гектор слегка улыбнулся:
– При первой же возможности.
Через два дня Ханна через Гектора отказалась от интервью местному телевидению и печатным органам.
К ней также поступило предложение от инициативного мужа одной из медсестер начать переговоры с обувной компанией, чтобы рекламировать полезность их шнурков при родах в тяжелых условиях. Ханна отнеслась к этому предложению скептически, но Гектор сказал:
– Это деньги, лапочка. Разовая возможность. Лучше соглашайся. Для нас, беллетристов, любая реклама – хорошая реклама. Во всяком случае, я так думаю. Хем был того же мнения.