Убить волка

Priest P?

6. Дракон в китайском символизирует императора.

7. Смерть императора Юань Хэ описана в 17 главе, там же можно целиком узнать, что еще он говорил Гу Юню перед смертью.

8. ???
– pansidong - Паутинная пещера (по роману ???: грот оборотней пауков-красавиц; обр. в знач.: западня; место, из которого не выбраться)

Роман: ???
– xiyouji - «Путешествие на Запад» (Один из четырёх классических романов на китайском языке. Написан в 1570 году. Автор У Чэнъэнь (???))

9. Примерно то же самое предлагал ему Чан Гэн в 59 главе. Но там речь шла про лапшичную.

10. ????
– hua hao yue yuan -

цветы прекрасны и луна полна (обр. в знач.: а) прекрасный пейзаж; б) пожелание [молодожёнам] счастливой жизни)

11. Туйшоу (кит. ?? [tui shou], рус. Толкающие руки) — комплекс парных упражнений китайского ушу, характеризующийся постоянным взаимодействием партнеров через точку контакта. Включает в себя различные формы толчков, надавливаний, потягов и методов их нейтрализации.

12. Речь о 63-й главе.

Глава 96 «Опасность»

____

— Цзыси, мне так больно...

____

Когда Чан Гэн открыл глаза, его окружала кромешная тьма — можно было различить лишь лысую макушку мастера Ляо Жаня.

Стоило Чан Гэну пошевелиться, как перепуганный Сюй Лин бросился к нему, причитая:

— Ваше Высочество! Ваше Высочество! Вы очнулись! Узнаете меня? Ваше Высочество...

От волнения господин Сюй утратил дар речи. Точно почтительный сын он глядел на Чан Гэна и утирал слезы. Чем дольше он плакал, тем горше становились его рыдания, пока не превратились в завывания.

Чан Гэн ничего не ответил.

Жуткий рев Сюй Лина напоминал игру маршала Гу на флейте — гвоздем вбивался в уши. Впервые Чан Гэн порадовался немоте мастера Ляо Жаня.

Этот безголосый монах не только не издал ни звука, но и сердечно утешал господина Сюя, который сидел весь в слезах и с расквашенным носом.

Затем Ляо Жань подошел к Чан Гэну и на языке жестов сообщил: «Мы неподалеку от Северобережного лагеря. В безопасности. Я послал деревянную птицу. Под руководством старшего брата Суня этот монах попытается передать в Северобережный лагерь жетон Вашего Высочества. Если все пройдет гладко, генерал Чжун вскоре прибудет на помощь. Ваше Высочество, не беспокойтесь».

Несмотря на то, что монах любил морочить головы и редко мылся, ему выпала честь быть достойным последователем Линьюань. Из трехсот шестидесяти дней в году, как минимум дважды, на него можно было рассчитывать.

Чан Гэн устало кивнул и горько усмехнулся, наконец испытав на себе, что означает выражение "с треском провалиться".

Всё началось с того, что Чан Гэн оставил охрану и вместе с Сюй Лином отправился в логово преступной организации Шахай. К несчастью, момент он выбрал крайне неудачный.

Следом за трактирщиком Сунем они направлялись на основную базу Шахай, но не успели они добраться до места — наткнулись на толпу мятежников.

Тогда сердце Чан Гэна, конечно, встрепенулось, но голова оставалась холодной. С учетом того, как обстояли дела в Цзянбэй, совершенно не удивительно, что вспыхнуло восстание. Испуганный кролик способен укусить человека, а пес — бросаться на стены [1]. Все прекрасно знали, что за такое тяжкое преступление наказание — казнь девяти поколений, но что делать если все родные мертвы, а вы не

уверены в завтрашнем дне? Разве это жизнь? Нет разницы умереть трусом или лишиться головы за измену. Смерть всегда одна. Не лучше ли поднять восстание ради благого дела и попутно вписать свое имя в историю?

Беженцев из Цзянбэя взбунтоваться вынудили обстоятельства.

Чан Гэн не умел видеть будущее. Он догадывался, что беженцы готовы поднять восстание, но не знал точно, когда и как это произойдет. К тому времени Чан Гэн уже понял, что ошибся, но он ведь и не из таких передряг выбирался? Ему не приходило в голову, что все может настолько выйти из-под контроля.

Чан Гэн полагал, что разъяренную толпу несложно увещевать.

Во-первых, и императорский двор, и мятежники прекрасно понимали, что войну в эпоху цзылюцзиня нельзя выиграть силами двух-трех мастеров боевых искусств. Гораздо важнее запастись броней и военной техникой, ведь без них даже прославленный военачальник окажется бессилен. Сколько многочисленны ни были бы Шахай, без оружия, стальной брони и собственных источников цзылюцзиня они не могли тягаться с Северобережным лагерем.

К восстанию их побудило безвыходное положение, но они были совсем не прочь спастись от гнева императорского двора.

И Чан Гэн нашел для них лазейку. Эти люди были отважны и не страшились смерти, не хотелось лишать их последнего проблеска надежды. Зачем драться с Северобережным лагерем, если можно решить все миром? Кто захочет добровольно превратиться в яйцо, разбившееся о скалу?

Трактирщик Сунь, который и привел Чан Гэна к Шахай, был резок и имел дурной характер, но ему хватило ума не совершать необдуманных поступков. Заметив, что в рядах его организации не все ладно, он скрыл настоящие личности Чан Гэна и Сюй Лина. Сейчас все разбойники были на нервах. Если бы на них с неба свалился Янь-ван, это не успокоило бы толпу, а только больше ее распалило. А уж если какой-нибудь недальновидный идиот решил бы угрожать Янь-вану перед Северобережным лагерем, последствия могли быть ужасающими.

Мысли у трактирщика Суня и Чан Гэна, к счастью, сходились. Они не собирались жертвовать жизнями несчастных мятежников, подставляя их под пушки Северобережного лагеря. Уж лучше обратить орудия против иностранцев, чтобы императорский двор услышал истошные вопли поверженного врага.

Таким образом Чан Гэн и Сюй Лин продолжили скрываться под личиной вольных купцов с юга, а трактирщик Сунь помог им спрятаться. По стечению обстоятельств в тот день Ляо Жань приехал в логово бандитов спасти всех живых существ от страданий [2]. Благодаря его давно налаженным связям им легко удалось встретиться с влиятельными лидерами армии мятежников.

Как известно, язык у Янь-вана был хорошо подвешен — он мог легко подстроиться под собеседника, а робел только перед Гу Юнем. Его дар красноречия не имел равных. Чан Гэн мог провести кого угодно, если ставил себе такую цель. Спустя месяц он снова контролировал ситуацию. Поначалу разбойники пороли горячку, но со временем остыли и готовы были обсуждать преимущества и недостатки его плана.

Чан Гэну удалось убедить всех главарей Шахай, включая трактирщика Суня, послать своих людей на переговоры с императорским двором. Всех, за исключением одного упрямого идиота, на дух непереносившего чиновников.