Убийца Шута

Хобб Робин

Глава

двадцать вторая. Настойчивость.

Благополучно прибыл в Ивовый лес к своей миссии. Эта леди Шун, пожалуй, наиболее неловкая задача, которую когда-либо поручал мне лорд Чейд. Каждый день я благодарен судьбе за то, что у вас нет с ней ничего общего. Как вы и предупреждали меня, Пчёлка оказалась весьма странной маленькой девочкой. Я не вижу никаких признаков того, что ваш отец пренебрегает ею. На самом деле мне показалось, что они очень близки (часть текста уничтожена). Как я уже говорил, я буду наблюдать и честно отвечу вам, что думаю про все это (заляпано пятном). Я написал бы гораздо больше, моя дорогая, но здесь слишком мало места, чтобы голубь смог передать мои слова. На самом деле, я думаю, вы уже знаете, что я хотел бы сказать.

Потерянное голубем свернутое послание.

Нескончаемые жалобы Шун привели к тому, что мой отец и Риддл постоянно были заняты в те дни. Обещанные мне уроки верховой езды так и не осуществились. Когда я возвращалась с прогулки тем утром, Риддл вёз леди Шун в город на двухколёсной телеге, чтобы она увидела, какие ткани продаются на рынке, и купила новые одеяла. Мне было приятно от мысли, что карета будет трястись всю дорогу и подпрыгивать на ледяной колее, так же я знала, что она будет разочарована от того, что найдет там. Она преуспела в том, чтобы захватить Риддла и держать его при себе. Я поняла, что ревную, но не от своего имени, а за мою сестру. Я знала, что в некотором роде Риддл принадлежал Неттл, и мне не нравилось как бесцеремонно Шун обращалась с ним. Если кто и помнил об обещанных мне уроках верховой езды, то не упоминал об этом. И когда Риддл и Шун вернулись, они почти сразу же отправились назад, купить так много вещей, что мой отец послал с ними два фургона. Никто не подумал и спросить меня, не хочу ли я прогуляться или что-нибудь купить себе на городском рынке.

Последующие дни были полны шума и беспорядка. В Ивовый Лес прибыла новая волна рабочих. Тяжелые вагоны, запряженные огромными лошадьми, постоянно приезжали и уезжали. Мужчины разгружали камень и древесину и переносили их через дом. Обнаружилось, что стены прогнили и простым ремонтом тут не обойтись. Шум пилы, стук и топот рабочих, их громкая болтовня, казалось, наполнили каждый угол моего дома. Я обещала отцу стараться не мешаться им под ногами и так и делала. Я продолжала спать в комнате матери. Мой сундук с одеждой перенесли туда, и он был полон моих чистых и свежих вещей. Их оказалось меньше, чем было до этого. Должно быть, Ревел сжег часть из них.

Я решила самостоятельно посетить конюшни. Это была область, которую я знала не очень хорошо. Мой маленький рост всегда способствовал моей боязни крупных животных. Даже пастушьи собаки казались мне большими, и я могла пройти под лошадью,

даже не опустив головы. Тем не менее, я не только проделала свой путь туда, но и нашла кобылу, которую мой отец так давно выбрал для меня. Как он и сказал, она была серая в яблоках с одним белым копытом. Я нашла стул и потащила его к стойлу, залезла на него и села на кормушку, чтобы посмотреть на нее. Она оказалась не застенчивой; сразу же подошла и засопела на мой ботинок, а затем коснулась губами края моей туники. Я протянула ей руку, и она начала лизать мою ладонь. Я сидела неподвижно, позволив ей это, потому как она держала голову так, что я могла тщательней рассмотреть ее морду.

– О, мисс, вам не следовало позволять ей делать так. Она может оставить соленый след на вашей коже. И это может научить ее кусаться.

– Нет, этого не будет, - сказала я уверенно, хотя на самом деле я понятия не имела, правда ли это.

Я подозревала, что мальчик, смотревший на меня, был лишь на пару лет старше, хоть и был выше меня на целую голову. Я наслаждалась, глядя на него сверху вниз. В его черных волосах была видна солома, а грубая ткань рубашки стала мягкой от множества стирок. Его нос и щеки были красными от ветра и дождя, а руки, которыми он уперся на край стойла, выглядели грубыми от работы. У него был прямой нос, а зубы казались слишком большими для его рта. Его темные глаза сузились от моего вызывающего поведения. Я убрала руку от ее языка.

– Это моя лошадь, - сказала я, оправдываясь, но мне не понравилось, как прозвучали эти слова.

Лицо мальчика стало мрачным.

– Да уж, это я понял. Вы, должно быть, леди Пчёлка.

Наступила моя очередь сузить глаза.

– Да, я Пчёлка, - ответила я.
– И все.

Он настороженно посмотрел на меня.

– Я Пер. Я конюх Пятнышка и тренирую её.

– Пятнышко, - повторила я. Я даже не знала имени своей лошади. Почему-то мне стало стыдно от этого.

– Да, дурацкое имя, правда?

Я кивнула в ответ.

– Это может быть кличкой любой пятнистой лошади. Кто так ужасно назвал её?

Он пожал плечами.

– Никто не называл её.
– Он почесал голову, и немного соломы упало ему на плечи. Он этого даже не заметил.

– Она приехала сюда без имени и сначала мы просто звали ее пятнистой, а затем она стала Пятнышком.

Возможно, это была моя вина. Я подозревала, что мой отец ждал, что я приду сюда, познакомлюсь с ней и дам ей имя. Но я не сделала этого. Я слишком боялась того, что лошади были такими большими. Я боялась представить, что она может сделать, если не захочет, чтобы я садилась на неё.

– Пер тоже странное имя.

Он косо взглянул на меня.

– Персиваранс, мисс. Но так слишком долго звать меня, поэтому я Пер.
– Он посмотрел на меня и вдруг признался - Но когда-нибудь меня будут звать Высоченный. Моего дедушку звали Высоким. Когда мой отец вырос еще более высоким, его стали звать Более-Высокий. И он до сих пор известен под этим именем.
– Он вытянулся по струнке.
– Я пока не очень высокий, но думаю, что еще буду расти. И когда я перерасту своего отца, то буду Высоченный, а не Персиваранс.
– Он плотно сжал губы и думал об этом около минуты. Его откровение стало мостом через пропасть, которая была между нами. И настала моя очередь что-то сказать.

– Как долго ты заботишься о ней?

– Уже два года.

Я отвернулась от него к кобыле.

– Какое имя ты бы дал ей?
– Я поняла кое-что. Он уже выбрал ей имя.

– Я бы назвал ее Присс. Потому что она так разборчива в некоторых вещах. Ненавидит, когда её копыта грязные. Её подстилка должна быть гладкой, не взъерошенной. Она очень разборчива в подобных вещах.

– Присс, - сказала я, и серые уши щёлкнули передо мной. Она поняла, что я имею в виду её.
– Хорошее имя. Гораздо лучше, чем Пятнышко.