Убийца среди нас
Шрифт:
При расставании Алена заплакала. Ну совсем как маленькая, расстроился Петр. Однако время поджимало, а у него еще столько дел. На улице оглянулся. Алена стояла у окна и махала ему рукой.
XVIII
Приехав в Каменогорск, Красавин первым делом побывал в автомастерских. И не из-за того, чтобы узнать, как там идут дела и забрать заработанные подчиненными деньги, хотя и деньги нужны позарез. Но главное не в этом: на завтра ему нужна машина, не на своих же двоих гоняться за Мишкой по Каменогорску.
Племянник Миша увидел его раньше всех. Громко, чтобы в доме услышали, закричал:
– -Дядя на машине приехал! Дядя приехал!
Из дома вышла сестра. Встретила так, будто он из Чечни вернулся. Заплакала, что с ней бывало редко. Вытирая слезы, призналась, что боялась, как бы он чего сгоряча не натворил. Но, слава Богу, пронесло.
Посмотрев на машину, с потаенной грустью и надеждой спросила:
– - Чья?
– - Напарника. Попросил, чтобы завтра кое-куда проскочить.
– - Я так и подумала...
Пока Петр ел, сваты сидели рядом, и племянник крутился тут же. Он уже попробовал привезенное из Полянска вишневое варенье и остался доволен. Петр передал привет от матери и рассказал про Алену.
– - Ну и жизнь пошла!
– - возмущался сухонький, бородка клинышком, сват.
– - Одни голодные, а другие жируют и на свою...
– - посмотрел на женщин, -- эту самую... приключений ищут!
Кивнул на телевизор:
– - А чего еще ждать? День и ночь срамоту крутят. Как после этого жирным не беситься?
– - Его жена со скорбным лицом согласно кивала головой.
Да, сват был явно настроен поговорить, но у Петра встреча с Парамошкиным и откладывать ее нельзя. Сестра попросила долго не задерживаться: у нее появились новости, причем неплохие. Загадочно повела глазами, давая брату понять, что еще не все потеряно.
Красавин спешил: встречи с Парамошкиным были только по понедельникам, в условленном месте и в пределах одного часа. Опаздывать не хотелось, тогда придется ждать следующего понедельника.
В этот раз Парамошкин ждать себя не заставил. Движение транспорта было небольшим, так что иномарку учителя Красавин заметил еще издали. Выйдя на дорогу, махнул рукой. Чуть проехав, машина остановилась, Парамошкин вышел и пересел на заднее сидение, а Красавин сел с ним рядом. Ничего особенного в этих встречах не было, и Красавин каждый раз задавал себе один и тот же вопрос: к чему эта конспирация? Почему нельзя встречаться открыто, по-человечески? Кстати, о чем-то ведь можно говорить и по телефону.
Парамошкин обнял Петра, похлопал по спине, поблагодарил за точность. Потом озабоченно спросил:
– - Ну как там? Я весь внимание.
Красавин рассказал о поездке, что Алена и мать были рады, да это и понятно. Не умолчал, что был у следователя и какая там состоялась беседа. Как бы похвастался, что кроме больницы никуда больше не ходил. О том, что вечерами караулил Мишку, говорить не стал. Парамошкину не за чем знать о подслушанном у дома Козлобаева разговоре. Красавин уже принял твердое решение и теперь от него не отступит.
– - Побывал, помог -- самому небось спокойнее стало, -- сказал Парамошкин.
– - Благодаря вам.
– -
– - Да, -- согласился Петр, -- было. Но вам-то чего переживать? И опять эта таинственность! Этого нельзя, не положено. Встречаемся, как шпионы. Может, я чего не понимаю, так объясните, Григорий Иванович.
Парамошкин такого вопроса явно не ожидал: снял с плеча Петра руку и даже чуть-чуть отодвинулся. И заговорил с обидой.
– - Мы с тобой, Петя, давно друг друга знаем. У меня таких близких отношений ни с кем больше нет. В свое время я тебя поддержал, и сейчас твоя судьба мне не безразлична. Все, что для тебя делаю, -- от души и без задней мысли. Или ты по-другому считаешь? Тогда скажи откровенно, и мы наши связи прекратим.
Красавин мысленно обругал себя: и зачем только полез со своими вопросами? А кто кроме Парамошкина ему помогал? Никто. После армии дал работу, деньги на лечение матери, когда так по-идиотски профукал машину...
– - Я всего лишь спросил, -- потупился Петр.
– - Хотелось знать... Да и секретов между нами никогда не было. А насчет связей сами решайте!
– - В его голосе тоже послышалась обида.
– - Ну ладно, ладно, забудем. Давай считать все это досадным недоразумением.
– - Парамошкин не хотел перегибать палку, опять обнял Красавина.
– - Как дружили, так и будем дружить, как помогали друг другу, так и будем помогать, -- сказал, улыбаясь.
– - А настанет время, обо всем расскажу, но пока лучше не пытай. Еще деталь, тоже по секрету: Ирина знает, естественно, от меня, что мы с тобой поссорились и больше не встречаемся. То есть, дружба кончилась. Для чего это -- не спрашивай, так надо. Потом объясню. Учти, наши встречи и впредь будут происходить только здесь и только в условленный день и час. Если тебя что не устраивает -- скажи сразу.
– - Нет-нет, что вы, Григорий Иванович, все устраивает, никаких проблем.
– - Может, что еще волнует?
– - Да нет.
– - Вот и отлично...
... Сестра, увидев вернувшегося домой брата, удивленно спросила:
– - Так быстро?!
– - Да, все вопросы решил. Тем более, что у тебя, кажется, есть для меня какие-то новости? Хорошие? Слушай, хорошего так не хватает.
– - Молчи, брат, сама об этом постоянно думаю, даже во сне. Пошли, кое-чего покажу.
– - Она взяла Петра за руку и повела в спальную комнату. Сватов и Мишки дома не было; в довольно просторной спальне обычная обстановка: двухместная кровать, платяной шкаф, тумбочки, палас на полу. На стене портрет погибшего в Афганистане мужа Нины и их свадебные фотографии.
Усадив Петра на стул, Нина открыла антресоль. Как что-то драгоценное и сверхжеланное, достала три связки шкурок меха норки и, положив их на кровать, восторженно выдохнула:
– - Красотища! А какие шапки будут -- мечта! Смотри, -- положила на ладонь одну из шкур.
– - Это шкурка самца. Из одной "обманка" получится.
– - Что за обманка?
– - Ну так называется, вроде как под ушанку сделана. Может, тебе сшить? У тебя же шапки нет.
– - Обойдусь. Давай не отвлекаться. Значит, все-таки выписала?