Убийцы Гора
Шрифт:
За столами послышался смех.
– Хорошая деревяшечка!– пропел Хуп и вверх ногами поставил фигуру на пересечение сразу четырех клеток.
– Нет, - раздраженно заметил ему Филемон, - не так!
Однако внимание Хупа уже было приковано к лежащей на столе засахаренной пастиле, которую он пожирал глазами не в силах отвести от неё взгляд.
Я с радостью заметил, что Скорлиус из Ара, взглянув на доску, внимательно и как-то оценивающе посмотрел на Хупа. Затем он пожал плечами и сделал свой следующий ход.
– Тебе ходить, -
И тот, не глядя на доску, своими кривыми пальцами передвинул одну из фигур, насколько я полагаю, писца убара.
– Хуп есть хочет, - захныкал он.
Один из охранников бросил ему пастилу, на которую тот смотрел с таким вожделением, и Хуп, взвизгнув от радости, поймал сладость и, усевшись на подлокотник кресла Кернуса, принялся с жадностью запихивать её в рот.
Я посмотрел на Суру. Ее глаза сияли. Она взглянула на меня, улыбаясь сквозь слезы. Я кивнул ей в ответ.
Она бросила взгляд на остатки куклы, валявшейся у её ног, потом подняла голову и засмеялась.
У неё был сын. Тот, что сидел сейчас перед Хупом, этим безмозглым карликом, и звали его, конечно, Скорлиус из Ара. Он был зачат много лет назад, на праздновании Кейджералии. Поэтому и я узнал парня, хотя никогда не видел его раньше. Черты его были такими же, как у Суры, хотя, конечно, мужскими. Хромота Скорлиуса была, вероятно, наследием его несчастного отца, но парень был удивительно хорош собой и, что не вызыва ло ни малейшего сомнения, обладал высочайшим интеллектом. Это был тот самый блестящий, неповторимый Скорлиус, молодой, не знавший поражения гроссмейстер, живая легенда для всех поклонников игры.
Я смотрел на Суру со слезами на глазах, я был счастлив за нее.
Хуп поцеловал её. Он все знал. Так мог ли он быть тем дурачком, каким хотел казаться? И Скорлиус из Ара, непревзойденный, прирожденный игрок, мастер, был сыном этих двоих. Сила Суры, её поразительная, интуитивная хватка в игре передалась сыну, и я подумал, что, вероятно, и Хуп-дурачок, будучи отцом парня столь блестящих дарований, человек, знающий в игре толк. Я бросил взгляд на слепого игрока Квалиуса: он улыбался.
После второго хода Хула Скорлиус долго смотрел на доску, а затем на дурачка, жадно поглощавшего пирожное.
Кернус начал проявлять нетерпение. Филемон предложил Скорлиусу выигрышную комбинацию.
– Нет, это просто невозможно, - пробормотал Скорлиус, обращаясь скорее к себе самому. Снова пожав плечами, он сделал третий ход.
Хуп, самозабвенно двигая челюстями, продолжал расправляться с пирожным.
– Ходи!– закричал на него Кернус.
Хуп, просыпая на пол крошки, испуганно схватил желтую фигуру и ткнул её куда-то в сторону.
– Нет, - стараясь не терять терпения, сказал Филемон.– Ты играешь красными.
Хуп послушно принялся двигать все подряд красные фигуры.
– По одной фигуре за ход!– рявкнул на него Кернус.
Хуп совсем испугался и, глядя на Кернуса, а не на доску, быстро
– Он ходит наугад, - сказал Филемон Скорлиусу.
– Возможно, - ответил тот, делая свой четвертый ход.
Филемон фыркнул, развлекаясь складывающейся ситуацией.
Хуп вперевалку шатался по залу... и, когда его подзывали к доске, поспешно хватал очередную фигуру и ставил её куда попало, после чего снова принимался бродить между столами.
– Он ходит наобум, - сказал Филемон.– Развивай своего наездника. Когда он пойдет Домашним Камнем, ты сможешь завладеть им за пять ходов.
Скорлиус окинул Филемона испепеляющим взглядом.
– Ты указываешь Скорлиусу из Ара, как ему играть? спросил он.
– Нет, - ответил Филемон.
– Тогда помолчи.
Филемон хотел было что-то возразить, но промолчал и сердито уставился на доску.
– Смотрите внимательно, - сказал Скорлиус Кернусу, делая очередной ход.
Хуп, оторванный от самозабвенного исполнения какой-то песни собственного сочинения, вернулся к столу и, усевшись у подножия кресла господина дома, не выглядывая из-под стола, передвинул очередную свою фигуру ещё на клетку вперед.
– Я дам тебе двести золотых монет, если ты закончишь партию за десять ходов, - сказал Кернус.
– Мой убар шутит, - заметил Скорлиус, внимательно изучая комбинацию на доске.
– Я не понимаю, - удивленно произнес Кернус.
– Моему убару не следовало разыгрывать этот фарс, - ответил Скорлиус, не отрывая взгляда от доски.– Редко Скорлиуса из Ара так одурачивали, усмехнулся он.– Вас можно поздравить. Об этой шутке будут рассказывать в Аре тысячу лет.
– Ничего не понимаю, - признался Кернус.
– Разве вы не узнаете эту позицию, - загадочно глядя на него, говорил Скорлиус, - с двумя лучниками, выдвинутыми на защиту писца убара, предложенную Милесом с Коса и впервые продемонстрированную на турнире мастеров в Торе, состоявшемся в период Второй переходной стрелки па третий год правления Гераклитеса?
Кернус и Филемон промолчали. За столами воцарилась тишина.
– Человек, с которым я играю, - мастер, это очевидно, - сказал Скорлиус.
У нас с Сурой, Ремиусом и Хо-Сорлом невольно вырвался радостный крик. Мы приободрились.
– Это невозможно!– воскликнул Кернус.
Хуп-дурачок сидел на полу у трона, уперев в щеки кулаки.
– Хуп, мой друг, - сказал слепой Квалиус, - может помериться силами с самими Царствующими Жрецами.
– Дайте ему плетей!– заорал Кернус.
– Тише, - заметил Скорлиус.– Я играю.
Все притихли, только Хуп издавал какие-то нечленораздельные звуки. Игра продолжалась. Скорлиус, внимательно изучив положение фигур на доске, сделал очередной ход. Хупа вытащили из-под стола, и он, взглянув на доску, подвинул ещё одну свою фигуру.