Убийства в стиле Джуди и Панча

Карр Джон Диксон

– Ну вот! – сказал Стоун и с глухим шлепком опустил ладонь на стол.

Это означало, что он справился с заданием.

– Не так громко, черт возьми, – прорычал Г. М. Стоуну. – Ну ладно. Если у вас все готово, сложите листки и передайте старику. Так-то. И без литературных изысков, пожалуйста. Чего мы хотим, так это сути.

Он получил четыре листка и принялся их тасовать. Затем с бесстрастным видом по очереди стал открывать каждую записку, читать и спокойно класть обратно.

– Хм… – сказал Г. М.

– Итак… – добавил он.

– Уф!

– О господи!

– Знаете, вы совсем немногословны, – сдержанно произнесла Эвелин. – Любезный друг, если вы не зачитаете это вслух и не объясните

нам, что к чему, то подвергнетесь нападению. Я больше не могу этого выносить.

– Ну… в общем… – Г. М. посмотрел на Эвелин с какой-то сдержанной радостью. – Я просто подумал, что за дьявольски подозрительный ум у людей. После того как мы закончим с этими бумагами, их лучше порвать на мелкие кусочки. Тут столько клеветнических измышлений. Гори все огнем, я никогда не видел так много… Вас четверо, и все написали разное имя.

Стоун разозлился.

– Ну а что на вашем листке? Покажите! – потребовал он.

– Минутку, минутку. Сначала официальная полиция. Вот, Чартерс, держи.

Чартерс прочитал первые четыре записки без комментариев, но когда он дошел до нацарапанного Г. М. листка, то уставился на него с какой-то серой пустотой в глазах.

– Невозможно! – сказал он. – Я говорю тебе, Мерривейл, это совершенно…

– О нет, нет… Подумай над этим.

– Но у этого человека нет никаких…

Тут Эвелин довольно неуклюже поднялась со стула. Она сделала несколько быстрых шагов взад и вперед по комнате, ее лицо порозовело. Затем, ничего не сказав, она бросилась к Чартерсу, чтобы вырвать записки из его рук. Чартерс со спокойным и серьезным видом спрятал бумаги за спину.

– Вам должно быть стыдно за себя, – сурово произнес Г. М. и повернулся к нам. – Значит, никакого мотива? О да, ясно как божий день. Я же говорил вам, что это станет камнем преткновения в этом деле. Суть в том, что… Кстати, Кен, где эта банкнота в сто фунтов? Нет, подожди, я сам ее достану. Суть в том, что, прежде всего, мы должны сверить ее со списком номеров из фальшивок Уиллоби. Чартерс, сходи-ка за своим списком, пока мы занимаем друга Серпоса легкой беседой. И не совершай ошибки.

Выходя, Чартерс выглядел непривычно обеспокоенным: намного более обеспокоенным, чем Серпос, которого в этот момент привел сержант Дэвис. Раньше я видел Серпоса только в полутьме на вокзале, но сразу же узнал его. Единственным изменением в его внешности было то, что он снял воротничок священника, который смотрелся на нем довольно комично. Надеть его сейчас было бы совсем неуместно; возможно, он чувствовал это, а возможно, и нет, но в любом случае его тощая голая шея высовывалась из черного костюма и никакого воротничка не было. Он прихрамывал, нескладный, с легкой щетиной на подбородке. Хотя его проницательные глаза за стеклами очков слегка покраснели от выпитого, он был совершенно трезв в том смысле, что полностью собой владел – возможно, даже слишком. Он посмотрел на нас с каким-то стеклянным равнодушием и улыбнулся. Короткие прямые черные волосы прилипли ко лбу, будто он обливал голову водой.

Потом он заметил меня, и, я думаю, это его немного встряхнуло. Насколько я мог судить, он меня не узнал, но, скорее всего, вспомнил, что где-то уже видел. Я не подал виду, что понимаю, кто он и при каких обстоятельствах мы познакомились. Подумал, лучше подождать несколько минут. И все же у этого парня были крепкие нервы.

– Садись, – сказал Г. М. без предисловий. – Ты хороший парень, верно?

Серпос едва не рассмеялся. В его глазах снова появился подозрительный, хитрый блеск, он был спокоен и едва ли не высокомерен.

– В самом деле, старина, – сказал он, – неужели вы думаете, что сможете вывести меня из себя подобной ерундой? Все это по-детски. Я ожидал от вас большего.

Г. М. посмотрел на него свысока.

– Сынок,

ты читал слишком много книг… – невнятно произнес он и нахмурился. – Ты и дальше собираешься так себя вести? Не боишься ареста?

– Нет.

– Тогда, скорее всего, ты единственный человек в мире, который не боится ареста. Почему?

– Давайте проясним ситуацию, – сказал Серпос со спокойной прямотой. – Потому что так не пойдет, вот почему. Это вообще никуда не годится. Я – наследник старого друга Чартерса, сын его старого друга, у меня слабое здоровье, я – приятный молодой человек, это мой первый неверный шаг. И я взял фальшивые деньги. О нет, меня не арестуют. Меня, конечно, уволят. Но тогда я пойду дальше и добьюсь для себя большего, потому что я умею заискивать. Понимаете? Полагаю, я должен выслушать ваши вопросы, потому что у меня нет выбора. Но я не собираюсь идти у вас на поводу, когда вы прибегаете к таким детским уловкам, как угроза ареста.

Именно такие разговоры вызывают желание ударить человека. И самое опасное – играть в эту игру с Г. М. Но он оставался невозмутимым.

– Ну, видишь ли, та часть, которая касается ареста, скорее выходит за рамки моей юрисдикции. Но что бы ни случилось, ты будешь выглядеть полным идиотом, сынок.

– Ерунда!..

– Я знаю, знаю, но это не угроза. Это всего лишь реконструкция того, что произошло. Послушай, если бы ты набрал полный мешок настоящих денег, это было бы тяжким преступлением, а в нынешнем виде это всего лишь комикс. Но это еще не все. Ты сломался, когда фальшивый полицейский лишь дотронулся до твоего плеча, и в первые два часа твоей криминальной карьеры тебя заперли в туалете, в то время как инспектор ушел с твоей сумкой и рубашкой. Дурацкая ситуация, согласись. Твое безупречное прошлое позволит людям простить тебя за воровство. Но есть одна вещь, которая останется с тобой. Лично я ничего не имею против мошенников. У меня их несколько человек на службе. И мне все равно, хорошие ли они христиане. Но мне не все равно, хорошие ли они мошенники.

Серпос пожал плечами.

– Потому что, – предположил он, – это избавляет вас от необходимости быть хорошим детективом? Конечно, я вполне понимаю, в чем дело. И я мог бы также спросить, узнав большую часть истории, что произошло сегодня вечером: есть ли большая разница между вами и мной в плане глупого поведения? – Он улыбнулся с несказанным спокойствием. – О нет, мой друг. Ваша позиция очень остроумна и занятна, но вы должны понимать, что я на нее не купился. Ни на минуту.

Серпос снова задумался.

– Следует признать, что я совершил ошибку. Я не обязан ничего объяснять, но я утверждаю, что это было допустимое недоразумение.

– Ну, не знаю, – проворчал Г. М., разглядывая свои пальцы; он был очень деликатен. – Это та часть, которую всем будет трудно переварить, – почему ты вообще решил, что эти фантики – настоящие деньги? Да, ты был в отъезде, когда Уиллоби задержали, но все равно, вероятно, что-то слышал об этом деле. Ты точно был здесь. Ты ведь не думал, что эти деньги принадлежат Чартерсу и что он случайно принес их домой и сунул в сейф? Ты вообще не задавал никаких вопросов? Любой местный полицейский мог бы рассказать тебе, что тут произошло. Почему же ты так сплоховал?

Серпос задумался.

– Да, мне следует вам это сказать, – произнес он. – Дело не в том, что я слишком мало знал об этом деле. Ошибка была допущена потому, что я знал или думал, что знаю, слишком много. Вы позволите мне задать сержанту Дэвису несколько вопросов?

– Да. Конечно.

Дэвис нахмурился, посмотрел на Серпоса сверху вниз и расправил плечи.

– Сержант, – сказал Серпос, бросив на него проницательный и настороженный взгляд, – вы присутствовали при поимке Уиллоби, не так ли? Он был убит, оказав сопротивление при задержании?