Убийство на дуэли
Шрифт:
— Понятно. И если вы намерены создать образы, подобные образам Конан Дойла, то, конечно же, в виде Шерлока Холмса под вашим пером оживет ваш уважаемый наставник? — Кондауров взглянул на Бакунина.
— Не знаю, не знаю, — опять не дал мне вступить в разговор Бакунин. — Я ведь не исключаю возможности принять участие в этом мероприятии не только как советчик… Но, возвращаясь к нашему делу, — я имею в виду собственно расследование убийства князя Голицына, — заверяю вас, что если это как-то и отразится в наших с князем… э-э-э, так сказать, замыслах, то никаких
— Я спросил не из опасения попасть на страницы романа или увидеть там героев с чертами моих близких знакомых. Поверьте, я задал вопрос из чистейшего любопытства, — ответил Кондауров, тем самым как бы подводя черту под этой частью нашей беседы и как бы приглашая Бакунина приступить к основному разговору.
— Григорий Васильевич, — начал Бакунин, — Марья Андреевна в общих чертах рассказана нам о ваших взаимоотношениях с князем… Не могли бы вы рассказать кое о чем подробнее? И о самой дуэли, в той части этого, так сказать, события, которая происходила на ваших глазах, — я имею в виду сам вызов.
— Но, насколько я понимаю, дуэль имеет к убийству не прямое, а косвенное отношение? — спросил Кондауров.
— Возможно, косвенное.
— То есть террористы узнали о дуэли и о месте, где она должна состояться, устроили засаду…
— И в момент выстрела Толзеева выстрелили в князя, — закончил мысль Кондаурова Бакунин.
— Для этого нужно было точно знать место и время дуэли, — сделал вывод Кондауров.
— Да. Кто знал об этом?
— Никто. Кроме меня и Иконникова.
— А Иконников никому не мог сообщить этих сведений?
— Я исключаю это.
— Вы совершенно в нем уверены?
— Да. Этот молодой человек полностью предан князю… И мне… И потом, даже если бы он… Нет, я абсолютно уверен в нем.
— А что вы знаете о нем?
— Он одинок…
— Кто его родители?
— Он сирота… Родители его были бедные дворяне… Они давно умерли… Средств к существованию у него не было никаких…
— Ведь это вы определили его на службу к князю?
— Да, я. Я когда-то знавал его отца. Сам Иконников заканчивал курс в университете… Он обратился ко мне с просьбой подыскать ему место. Я тогда невольно втянулся в дела князя… И взял Иконникова к себе чем-то вроде секретаря. Он выполнял многие поручения. Узнав его поближе, я обнаружил в нем редкие качества. Он прилежен, исполнителен, у него прекрасный почерк. И потом, у него добрая душа. Он немножко, как бы это сказать… не от мира сего.
— Княжна рассказала нам странную историю о нем.
— Какую?
— О том, что однажды он, как бы забывшись, вообразил себя князем Голицыным.
— Ах да, помню. Ну, это своего рода курьез… Иконников одинок… Он очень благодарен князю за возможность работать у него… Он очень мечтателен… Видимо, это у него случилось на почве мечтательности. Но все сказанное и эта история, несколько странная, конечно, только подтверждает мою уверенность в нем. Если бы все молодые люди были такие,
— Я бы не утверждал этого с такой уверенностью. Мне приходилось иметь дело со многими молодыми людьми, причастными к террору. Среди них встречались очень мечтательные.
— И все же я готов поручиться за Иконникова.
— Скажите, Григорий Васильевич, а сам князь не мог сказать об этом кому-либо? Совершенно случайно.
— Нет. Князь знал о времени дуэли. Но о месте он сам не знал. Он попросил меня подыскать место подальше от города и укрытое от посторонних глаз.
— И вы подыскали?
— Я знал это место. Однажды мне пришлось стреляться на дуэли… И она состоялась именно на этом месте.
— Вот как! То есть вы не искали место, а уже хорошо знали его.
— Да, знал. Но это было очень давно. Несколько лет тому назад. Я хотел еще раз осмотреть место. И потом это все-таки далековато… У меня на примете было еще одно место… Но, осмотрев его, мне показалось, что оно не совсем соответствует тем условиям, о которых говорил князь.
— Вы осматривали оба места вместе с Иконниковым?
— Да. Вернее, в непригодности одного из них я убедился один. А потом мы съездили с Иконниковым на Касьянов луг, и я решил, что хоть это и далековато, но все-таки более подходящий вариант.
Глава двадцать вторая
БЛИЖАЙШИЙ СПОДВИЖНИК
(Продолжение)
— М-да, — Бакунин задумчиво покачал головой. — Очень ловко все подстроено… Не за что зацепиться… Григорий Васильевич, расскажите по порядку, начиная с вызова, как все было? Может, мелькнет зацепочка…
— Для умозаключения? — Мне показалось, что в голосе Кондаурова прозвучала насмешка.
— Вот-вот, — как будто обрадовался Бакунин. — Вы представляете, невозможно сделать умозаключение. А вы что же, изволили читать мою книгу об умозаключениях?
— Да. Книга ваша довольно известна. Читал. И с интересом.
— Благодарю за комплимент.
— Ну, я это сказал не для комплимента. Вы в самом деле тонкий психолог. У вас своеобразный, очень точный взгляд на вещи.
— В нашем случае злоумышленник сумел так умело остаться в тени, что просто не знаешь, с какой стороны подступиться. Даже как-то непохоже на террористов… И все-таки, Григорий Васильевич, расскажите по порядку, как, собственно, все произошло?
— Ну, все произошло случайно. То есть случайностью можно считать нашу встречу с Толзеевым в тот день. Мы с князем зашли пообедать в ресторан «Век», хотя никогда ранее ни он, ни я там не бывали. И совершенно неожиданно, то есть опять же случайность, встретили там сына Толзеева.