Убийство на дуэли
Шрифт:
Вспомнив салон Югорской, я смутился еще больше — княжна могла принять меня за одного из многочисленных поклонников Югорской. И не без основания: я едва не попал в их число. [34] Правда, я не успел влюбиться в Югорскую. Она привлекала какой-то холодной, демонической силой. Но это влечение возникало только в ее присутствии. Как только я перестал посещать ее салон, я сразу же забыл о ней. Напоминание о Югорской — собственно, не само напоминание, а то, что о ней заговорила княжна, — привело меня в сильное смущение. Мне показалось, что княжна заметила это. Она повернула свою чудесную головку к Бакунину и сказала:
34
Такая
— Извините, господин Бакунин, я отвлекла вас. Вы хотели расспросить меня?
Я взглянул на Бакунина и заметил, что он тоже как будто смущен.
— Да-да, конечно, — пробормотал он и продолжил, уже взяв себя в руки и скрывая смущение: — Я говорил, убийство князя… Мы должны найти убийцу. Скажите, вы не заметили ничего подозрительного или необычного накануне этой дуэли?
— Нет, господин Бакунин. Я редко виделась с отцом. Особенно последнее время. Он был занят государственными делами.
— Скажите, а в кругу ваших знакомых никто не интересовался делами вашего отца?
— Круг моих знакомых — это Вальтер Скотт, Александр Дюма и Майн Рид. И еще наши домашние. Да, я бываю у Югорской — мы с ней когда-то были очень близки. Поэты и художники из ее окружения тоже не интересуются государственными делами.
— Мне не приходилось посещать салон мадам Югорской, но я слышат о нем. Там ведь бывают не только поэты и художники.
— Понимаю, что вы хотите спросить. Принимает ли у себя Югорская террористов? Принимает. Она примет кого угодно, если это позволит ей извлечь хоть тень острых ощущений. Знакома ли я с кем-либо из них? Нет. Я только издали наблюдала за этими людьми. Жалкие и ничтожные. Впрочем, жалости они не вызывают. Потому что опасные, очень ущербные и опасные. Искали ли они знакомства со мной? Нет. Они упоены собой, все ищут знакомства с ними. Когда князь стал близок к Государю, все мы — и он сам, и я, и тетя — знали, что его убьют, как убили Столыпина.
— Вы предупредили все мои вопросы, — сказал Бакунин. — Но скажите, вы ведь общались с теми людьми, которые помогали князю в работе?
— Вы имеете в виду Григория Васильевича? — На лице княгини отразилось легкое беспокойство, она почему-то перевела взгляд на меня. — Григорий Васильевич ближайший помощник отца, хотя… хотя он не разделял его взгляды… Но он всегда был готов отдать жизнь за отца… Право, я не знаю, что еще сказать о нем.
— А секретарь князя — Иконников? — спросил Бакунин.
— О, это странный молодой человек, — как будто с облегчением ответила княжна.
— В чем же его странность?
— Отец очень хорошо отзывался о нем. Хвалил его прилежание и исполнительность. Он часто обедал у нас в доме, часто работал в кабинете. Он всегда был как будто сонный, скорее не сонный, а какой-то словно отсутствующий. А что касается странности… Однажды я зачем-то, уже не помню зачем, зашла в кабинет. Отца в кабинете не было. Господин Иконников сидел за столом на его месте. У него был такой вид, будто он не Иконников, а сам князь. Я что-то спросила его — не помню что — он ответил голосом князя. Голос был, конечно, другой, то есть голос Иконникова. Но манера, интонация — отца. И потом… разговаривая со мной, он назвал меня дочерью. Я была поражена. Когда я услышала это слово — дочь, то почувствовала, что это говорит мой отец. Но он никогда не называл меня дочерью. Он называл меня только княжной и Анной, иногда Анной Алексеевной. Но дочерью — никогда. Я сначала приняла все это за шутку. Она показалась мне неуместной, но видя, с каким актерским мастерством господин Иконников играл роль князя, я даже заинтересовалась. Но потом я поняла, что он не играет, он в тот момент верил в то, что он — князь. Мне почему-то даже стало жутко. Я вышла из кабинета, спустя некоторое время — час, не больше — увидела Иконникова в коридоре. Это был обычный робкий полусонный Иконников.
— Очень странный случай, — заинтересовался Бакунин. — А вы рассказы нал и кому-либо об этом?
— Да, совершенно случайно, Григорию Васильевичу. Григорий Васильевич сказал мне, что Иконников счастлив работать у князя и что он его чуть ли не боготворит и, вероятно, от такого благоговения перед князем вообразил себя им.
— Вы считаете, такое возможно? — спросил Бакунин.
— Не знаю… Григорий Васильевич, наверное, лучше знает Иконникова, это он определил его на место секретаря к князю.
— Странно, очень странно, — задумчиво произнес Бакунин.
Он на несколько секунд словно ушел в себя и обхватил левой рукой подбородок — этот жест, как я убедился впоследствии, означал, что у него появилась догадка и происходит тот процесс, в результате которого рождаются его знаменитые умозаключения. Но обычно это происходило в его кабинете, в кресле-диване, хотя иногда случалось и в самом неподходящем месте. Василий как-то рассказал мне, что однажды все началось во время загула, чуть ли не в момент танца с цыганками [35] , и Бакунину пришлось прервать веселье — он мгновенно протрезвел, и загул закончился плодотворной работой над очередным гениальным сочинением к радости и удовольствию Василия. На этот раз Бакунин оставался во власти могучего мыслительного процесса всего несколько секунд.
35
Василий мог преувеличить. (Прим. князя Н. Н. Захарова.)
— А впрочем, ничего странного, — сказал Бакунин, выходя из задумчивости, причем сказал как-то торопливо, словно стараясь скрыть какую-то невольную проговорку. — В науке известны подобные случаи. К примеру, одна девица вообразила себя, представьте, беременной. От пылкого чувства к своему возлюбленному. Врачи даже роды у нее начали принимать, так правдоподобно все было.
Изложив этот научный факт [36] , Бакунин несколько смутился, так как ему, видимо, показалось, что рассказывать эту историю молодой княжне было не совсем деликатно.
36
Характернейший пример хронологической ошибки в записках князя Н. Н. Захарова. Описание мнимой беременности известно в научной литературе конца сороковых годов, то есть на тридцать лет позже описываемых событий. (Прим. издателя.)
— Княжна, — сказал он самым учтивым тоном, — огромное спасибо за все, что вы рассказали. В расследовании такого сложного дела иной раз самая незначительная деталь или какая-либо странность может оказать неоценимую услугу. Благодарю. Разрешите нам с князем откланяться.
Княгиня встала со своего стула, мы с Бакуниным тоже поднялись с кресел.
— Князь, — обратилась ко мне княжна, — так вы решительно не будете сегодня у Югорской?
— Я… я не знаю, — запнулся я.
— Я там буду сегодня вечером, — сказала княжна таким тоном, будто в это мгновение принимала решение, идти ей вечером к Югорской или нет.
— Вы? — удивился я.
— Да, у нас траур, — ответила княжна на мое удивление. — Я пойду туда без ведома тетушки… Мне необходимо выполнить просьбу одного человека, которому я не могу отказать.
Наступило неловкое молчание. Первым нашелся Бакунин.
— Мы бы хотели проститься с вашей тетушкой.
Княжна прошла вперед, мы следом за ней вышли в прихожую. Княжна скрылась в одной из комнат и вернулась с княгиней.
— Княгиня, еще раз благодарим вас за содействие. Очень рад был познакомиться, хотя, к сожалению, по такому печальному поводу. Надеюсь, нам удастся найти убийцу князя и воздать ему по заслугам.