Убийство на дуэли
Шрифт:
— Вот как? — Бакунин бросил взгляд на меня. — Что-то пропало?
— Ничего. В кабинете в сейфе хранились важные бумаги. Я позвонила Григорию Васильевичу Кондаурову — нашему дальнему родственнику и ближайшему сотруднику брата. Он накануне дуэли вывихнул ногу и не смог быть секундантом. Мне кажется, если бы Григорий Васильевич присутствовал на дуэли, убийства бы не произошло.
— А почему вы так думаете?
— Григорий Васильевич был хранителем брата во всех случаях жизни. Когда я позвонила ему, он тотчас приехал —
— У него есть ключ от сейфа?
— Нет, но он знал, где этот ключ хранится.
— И где он хранится — в кабинете?
— Нет, в спальне князя, в потайном месте.
— А вы знали об этом потайном месте?
— Да. Но я сама не стала открывать сейф. Князь и Григорий Васильевич готовили очень важные бумаги. Это были какие-то тайные бумаги дня подписи Государю.
— И что же, эти бумаги пропали?
— Нет, Григорий Васильевич сказал, что все в полной сохранности. Он вызвал курьера и отослал бумаги во дворец, Государю.
— Значит, грабитель ничего не взял?
— Ничего.
— А как же стало известно, что он побывал в доме? Остались какие-то следы?
— Следов не осталось. Его поймал наш дворник Никита, когда тот спускался с балкона второго этажа, прямо из кабинета князя.
— И где он сейчас?
— Никита? В дворницкой. Грабитель избил его. Врач осмотрел Никиту и сказал, что ничего страшного.
— Мария Андреевна, нам нужно поговорить с вашим дворником. Это очень важно. Мы продолжим разговор чуть позже.
— Конечно. Скажите швейцару, он проводит вас.
Швейцар отвел нас в дворницкую. Увидев Никиту, лежащего на кровати, оба мы удивились. Это был гигант почти двухметрового роста, лет тридцати пяти, с такими огромными ручищами, что, казалось, и подкопу сломать, и кочергу завязать узлом для него не составит большого труда.
— Ну, так что же такое, братец, с тобой приключилось? — спросил Бакунин.
Никита взглянул на нас, потом на швейцара. Швейцар в ответ на его взгляд сказал:
— Барыня прислали. Рассказывай, все как есть.
— Да вот оно, барин, — начал Никита, — под самое утро вышел я, значит… Вижу, с балкона спускается… Я тихонько к нему, сзади хвать его за шиворот, обернул, а у него морда черная, глаза — в маске, значит. Обернулся — раз мне под дых! Тут у меня все дыхание остановилось — ну, не продохнуть, глаза чуть на лоб не вылезли. [32] А он раз — и под зубы — у меня только искры, словно молния сверкнула. Когда очнулся — поднялся, челюсть не двинуть. Светло уже. Я в дом — вот к Федору, — Никита кивнул головой на швейцара. — А слова сказать не могу.
32
Вот он, английский бокс, мелькнула у меня в голове мысль. (Прим.
— Только мычал, истинно все так, — подтвердил швейцар. — А я не знаю, что с ним делать. Может, думаю, с какого перепоя. Он-то мужик аккуратный, только по праздникам. А так ведь не балует. Когда барыня проснулись, они доктора и вызвали. Он ему челюсть и вправил.
— Да, — Никита потрогал рукой челюсть. — Вроде как ничего. Опухло только немного. Я ведь, бывало, ходил на кулачки-то. Против меня устоять не всякий мог. А чтобы с ног сшибить — такого ни разу не случалось. А чтоб вот так звездануть… Ума не приложу.
— А какой он из себя, этот в маске?
— Да не сказать, чтобы какой уж силач. Поджарый.
— А в чем одет?
— Весь в черном. А на голове шапочка круглая, тоже черная.
— Ладно, Никита, поправляйся.
— Да я здоров, — Никита подвигал челюстью. — Только немного вот…
Мы вышли из дворницкой. Бакунин подошел к балкону. Он поддерживался двумя треугольными металлическими опорами, по ним и спускался ночной посетитель. Мы вернулись в дом. Княгиня ждала нас в гостиной.
— Мария Андреевна, разрешите нам осмотреть кабинет, — попросил Бакунин.
Княгиня молча отвела нас в кабинет князя Голицына. Сейф стоял в углу, за письменным столом. Вдоль стен располагались книжные шкафы. Два окна выходили на одну сторону. Балконное окно и дверь — во двор. Бакунин подошел к балконной двери. Она запиралась большими медными шпингалетами. Шпингалеты оказались отпертыми.
— Не помните, шпингалеты были заперты? — спросил Бакунин княгиню.
— Не помню. После Алексея Андреевича в кабинет никто не входил до сегодняшнего утра, пока не приехал Григорий Васильевич.
— А князь когда был в кабинете последний раз?
— Наверное, перед тем как ехать на дуэль. А может, нет. Точно не скажу.
— А где князь хранил револьвер?
— В спальне.
— Ключ от сейфа тоже в спальне?
— Да.
— А где находится спальня?
— Через коридор от кабинета.
— Можно взглянуть?
Княгиня провела нас по коридору в спальню князя. Она располагалась почти напротив кабинета.
— Ночной посетитель мог неслышно пройти в спальню? — спросил Бакунин.
— Кабинет был заперт на ключ, — ответила княгиня.
— Князь всегда запирал кабинет?
— Да. Но обычно он оставлял ключ в замке.
— Сегодня утром ключ тоже был в замке?
— Да.
Спальня была большая, с какой-то помпезной, огромной кроватью под балдахином. Перед одним из трех окон стоял небольшой, довольно простой канцелярский стол с настольной лампой. Вся обстановка, видимо, не менялась со времен молодости князя Голицына.
— Князь часто работал по ночам, — сказала княгиня. — Ключ от сейфа и револьвер в верхнем ящике стола.