Убийство по-китайски
Шрифт:
– Значит, вы – Самулович, – протянул князь. – Не думал вас тут встретить. Играете?
Борис отрицательно помотал головой.
– Почему?
– Я удовлетворяю свой азарт иначе.
– Например, ловя преступников? Да-да, да-да. Мило. И та история в Киеве, и эта сейчас… Что, удивлены? Что делать. Знать – мое хобби. В этом мы с вами похожи. Похожи, да, – он снова внимательно осмотрел Бориса. – Что там еще, Саша?
Снова вошел Трушников.
– Я проверил, Илья, все на месте. Все в порядке. Старейшины, правда, настаивают на разговоре с тобой.
– Какая скука! Вы знаете, Борис (я без отчества), меня ведь пытаются выгнать
– Я слышал, в полку было самоубийство, – пожал плечами Борис.
– Правильно слышали. Однако и что? Самоубийство – не убийство. Сомнений в том деле нет. И записка, и все честь по чести.
– А причина? Карточный долг? Вам?
– Ни в коем случае не мне. Хотя какое это имеет значение? Не умеешь – не садись играть, я так считаю. Если хотите, это… как там в науке… естественный отбор. Удивлены?
– Нет.
– Правильно. Я много читаю. И эта теория пришлась мне по душе. Только она недоработана. Я вот что думаю, – князь явно наслаждался разговором, – раньше отбор, если хотите, шел только на физическом уровне. Это было правильно. Целесообразно! Для выживания популяции нужны были здоровые люди. Однако сейчас общество подошло к новой эволюционной черте. Здоровья мало. Нужны мозги. Не замечаете? Вокруг развелось множество крепких, но абсолютно бесполезных особей. Психопаты, дураки всех мастей, кретины, слабые люди. Термин-то какой… слабые. А слабый жить не должен. Или, во всяком случае, не должен жить хорошо и долго. Ведь так, доктор?
– У меня иной взгляд на вещи.
– Оставьте. Я вас вижу, и вы – умный человек. Можно их жалеть, как калек. Но в глубине души вы должны понимать, что человек, который идет, например, играть на последние деньги, ничего при этом в игре не смысля, человек, который проигрывает не только свои средства, но и средства полка, этот человек – идиот и ничтожество. Так на что он обществу? Какое потомство он может дать? Это, если хотите, моральный сифилитик.
– А вы – очищаете общество от заразы?
– Нет. Я просто живу. Просто существую, как существует в природе зима, губящая слабых, незапасливых животных. Я никому не желаю зла. Поверьте. Вот Саша вам подтвердит. Не так ли, мой друг? Что ты, не смущайся! А впрочем, что мы обо мне. Вы ведь сюда не ко мне приехали. А кстати, зачем вы здесь, если не для игры?
– Я разыскиваю Варвару Тихоновну Тюльпанову.
– Вот это да! Как интересно. Александр, ты слышишь?
– Илья, я прошу… – Александр совсем смутился.
– Нет, поразительно, только сегодня мы о ней говорили. Я ведь тоже удивился, что она не пришла в клуб. Так и сказал Саше: «Где это твоя почти родственница?» Прямо так и сказал. А только зачем она вам? Вы не похожи на ее сердечного друга – или имеете слабость?
– Илья Ильич, я знаю, что нас разделяет пропасть, но говорить о женщине в таком тоне я не буду.
– И ради бога. Не так уж мне интересно ваше мнение. А кстати, что там действительно с Тюльпановой? – он повернулся в Александру. – Ты, кажется, говорил мне о ней, только я позабыл. Где она?
– Разве я говорил?
– А как же. Совсем недавно.
– Впрочем, возможно, говорил… Мне передали, что она уехала с каким-то
– Вот видите, Борис. Уехала. С другом. И дай бог, bon voyage [24] .
24
Счастливого пути (фр.).
– Александр Васильевич, а когда она уехала? Кто вам сказал? – подался вперед Самулович.
– По-моему, cлужанка ее сказала. Я просил к ней сходить этого… Бризевича. Это наш приятель. Отставной унтер-офицер. Вроде бы какой-то поклонник ее увез вчера или позавчера вечером.
– Да вам-то она зачем? Неужели по делу папеньки Александра? – снова вступил князь. – Так ведь там вроде бы следствие уже окончено. Мне Выжлов рассказывал. Очень светский человек. Мечтает сделать карьеру в Петербурге. Вот так. А вообще, знаете, всем что-то от меня нужно. Фамилия звонкая, вот кто-то хочет через знакомство карьеру сделать. Кто-то в общество пролезть.
Он метнул взгляд на Александра. Борис тоже покосился на Трушникова, пытаясь понять, какое впечатление произвели на того слова князя. Трушников же, казалось, вовсе не заметил этих слов или пытался сделать вид, что не заметил.
– А вообще чудовищное преступление, – меж тем продолжил Оленев. – Я знаю, вы делали вскрытие. Хотел вас давно спросить, как вы считаете, убитый мог чувствовать боль, когда ему в мозг входила игла? Ведь это, наверное, не за секунду все произошло. Сначала прокол, потом острие разрывает оболочку и идет все дальше и дальше, разрушая ткани… Отчего вы кривитесь? Я же спрашиваю из научного интереса.
– И все же, князь, я уверен, что Александру Васильевичу неприятно такое обсуждение.
– Да, вы правы. Ох, Саша, как ты побледнел, милый. Жаль, не удалось нам поговорить как следует. Скоро игра начнется. Слышите, запели полковой гимн. Это всегда так, перед концом обеда. Пойдем, Саша, посмотрим, что там в «инфернальной». Вы, Борис Михайлович, не рискнете с нами? Нет? Ну и будьте здоровы.
Он легко поднялся с кресла. Допил шампанское. Сунул рубль в руку лакея и вышел в зал. Действительно, обед подошел к концу. Столики пустели. Большая часть мундиров и фраков потянулись к игре. Только несколько человек переместились в бильярдную или курительный салон. Князь шел, уверенно прокладывая себе дорогу. Александр спешил чуть позади. Около «инфернальной» Оленев приостановился, оглядел дешевые столы, встретился глазами с офицером в черкеске, потом с юрким потертым унтером и, наконец, исчез за большой дубовой дверью. Борис покивал головой, пожал плечами, как бы что-то обдумав и отринув, и поплелся к выходу.
– Вот так… – подвел итог Борис. – Если бы не твердое заверение, что князь в тот вечер был у тетки в имении, клянусь, считал бы его первым подозреваемым. Такой убьет – не заметит. Да он уж и убил…
– В Петербурге все-таки была дуэль, хоть история грязная, – дядя слегка откинул голову назад, как, бывало, делал всегда в минуты неудовольствия. – Вы вот что, держитесь от князя подальше. Не вашего полета птица, нечего вам зря врага наживать. А если за меня беспокоитесь – так пустое. Я и не таких видал. Я его от своей губернии отважу. Из Офицерского клуба мы его турнули, сейчас и из Охотничьего вылетит. А там и из города. У меня тоже связи имеются. И здесь все будет по-моему.